У мира на пиру - [16]
Шрифт
Интервал
Так в похоронном бюро и сказал, не таясь,
без улыбки!
И без усмешки оформил заказ мрачноватый
приёмщик.
Разве что плотник стучал почему-то
за стенкой погромче.
Тихо ворчал, что народ стал совсем
несуразный:
«…Ящик – он ящик и есть! Похороны —
не праздник!»
Так получилось, что вскорости умер скрипач
одинокий.
Что ж тут поделать, – законы природы жестоки!
И хоронил его бедный трубач в одиночку,
И в некрологах о нём не писали ни строчки!
Только зеваки кричали, как шумные галки:
«Эй, поглядите! Вон там – контрабас
в катафалке!»
Что им сказать? Недотёпы! Другими мерилами
мерьте!
С музыкой он не хотел расставаться по смерти!
Сталкер
Там – зона! Запреты, табу!
Угрозы нежданных напастей!
Там ставим мы на кон судьбу
И жизнь, начинённую счастьем!
Там – зона! Да только ли там?
Ведь алчна она без предела!
И пусть твоя совесть чиста, —
Но ты всё равно под прицелом!
Но что же нас тянет туда?
Недуги каких вдохновений?
В чьей власти шальная узда?
Кто он, этот пагубный гений?
С той силой здесь нет ли родства,
Которой живое не жалко?..
Ведёт нас за грань естества
Угрюмый всеведущий сталкер.
«Отчего грустна твоя строка…»
Печалей будущих задаток
Хранил он в сердце молодом.
М. Лермонтов
Отчего грустна твоя строка,
Прапорщик Тенгинского полка?
Где тот лейб-гвардейский весельчак
С шаловливой искоркой в очах?
Где, Маёшка[7], твой гусарский пыл?
Неужели с возрастом остыл?
Складка скорби залегла у губ…
Отчего тебе стал демон люб?
Говорят, что водятся грехи, —
Не одобрил государь стихи.
Высочайший следовал указ —
Строго наказанье: на Кавказ!
Ты влюбился в этот горный край,
Там война, – и он совсем не рай!
Там Мартынов будет бить в упор
(Был кому-то выгоден тот спор!).
Двести лет покоя нет стране,
Двести лет Кавказ горит в огне!..
Жизнь кратка, но ты вошёл в века,
Прапорщик Тенгинского полка!
«Как выразить стихами пенье птиц…»
Как выразить стихами пенье птиц?
Как шум воды запечатлеть словами?
Как перед чудом не склониться ниц,
Услышав зов любви в скрипичной гамме?
Мгновенье остановит кисть творца,
И гений воссоздаст эпохи слепок,
И нет у одарённости конца, —
И сомневаться в сказанном нелепо!
Иконописцы палехской артели
Иконописцы палехской артели,
Кудесники божественной доски!
Как это вдруг вы над землёй взлетели,
Нарушив притяжения тиски!
А кто из вас был втайне на Голгофе
И рисовал распятого Христа,
В мир унеся следы невинной крови
На краешке измятого листа?
Далёк тот день, печальный и великий,
Прошли века гонений и хулы,
И разбрелись по русским избам лики —
Широкоглазы, скорбны и светлы.
Искусной кистью радости и муки —
Всё воплотил в иконах богомаз!
И к ним в мольбе протягивались руки,
И губы прикасались много раз.
Случись пожар, – из запылавшей хаты
Их выносили первых, как детей.
И прятали в земле от супостата…
А мир мрачнел от тягостных вестей.
Двадцатый век Голгофы вновь венчали,
И люди крест страдания несли,
Но осенял их в муке и печали
Спасителя неугасимый лик!
«Сен-Санса играл безработный скрипач…»
Сен-Санса играл безработный скрипач,
И скрипка срывалась со стона на плач,
И скрипка пронзала людские сердца
И всем обещала любовь до конца.
Всё буднично вроде бы, всё, как всегда:
Торопятся люди, бегут кто куда,
Бросают монетки в скрипичный футляр
(Увы! Невелик был грошовый навар!).
Мужчина прошёл и подумал в пути:
«А надо бы к маме сегодня зайти!»
И парень рассеянно звуки ловил
И вдруг: «Я сегодня признаюсь в любви!»
Неужто впадают от музыки в транс, —
И в этом повинны скрипач и Сен-Сане?
Доступна ли нам благородная страсть?
Над нами искусство имеет ли власть?
Искусство требует
Заметная в истории страница,
В ней легендарный кроется сюжет:
Андровскую привозят из больницы,
Чтоб отыграла роль, – дублёра нет!
Эпоха, не скупясь, таланты множит,
Знать, безграничен творческий простор!
У гениев дублёра быть не может,
Несовместимо: Пушкин и дублёр!
И вспомним в продолженье разговора
О долге, что «за совесть, не за страх»:
Ильинского[8] в конце спектакля «скорой»
В палату увозили!.. Вот ведь как!
У нас, в России, те легенды стойки,
Которые рождались из судьбы.
В войну солдаты с госпитальной койки
В атаку шли, про раны позабыв!
«Искусство требует»… Прочь трафаретку! —
Мы сами жертвуем, готовы жертвой стать,
И подвиги случаются нередко,
Когда на деле есть что защищать!
Времена года
Весеннее
Всё было так, – клянусь мессией:
По тротуару шли и шли
Навстречу мне лишь «мисс России»,
А может даже, – «мисс Земли»!
Как будто подиум красоток,
А не обычный тротуар!
Не сомневаюсь ни на йоту.
Что в сердце запылает жар!
Всё по весне преобразилось, —
Как мощен обновленья вал!
Но где источник этой силы,
Которая всегда права?
Пусть говорят: по воле Божьей —
В конце концов важней итог, —
Что ты с восторженною дрожью
Красоты мира видеть смог!
Я красоте готов быть мужем, —
То не беда, что стал я сед…
А конкурс красоты не нужен
Без конкуренции мир в красе!
«Вы слышали новость…»