У метро, у «Сокола» - [13]

Обстановка разрядилась, Покровский заехал иначе: может быть, не внутри каркасов, а рядом, в парке Чапаевском или в округе чудака в галошах видели?

Нет, сразу замыкаются.

– В галошах сейчас только деды замшелые!

Покровский сказал, что, если что вспомнят, надо запомнить фамилию Покровский и позвонить на Петровку. Несложно.

Сам позвонил из телефона-автомата Митяю, который, согласно договоренности, ждал дома. Покровский велел Митяю бежать на улицу, снова случайно встретить Сеню Семенова и вызнать у него подробности переговоров друзей-каркасолазов с милиционером. Прямо через мембрану почувствовал, как горд на той стороне провода Митяй, что ему выпало такое важное задание.

– Футбол любишь? – спросил в конце Покровский.

– А то!

– В следующие выходные «Динамо» – «Торпедо». Я тебя приглашаю.

– Я за ЦСКА болею, – решил поважничать Митяй.

– Не пойдешь, что ли?

– Пойду!

До Петровского парка Покровский за полчаса пешком домахал по бульвару, устроенному прямо посреди Ленинградского проспекта. Командировочный с мороженым… стюардесса в форме… папа в галстуке, полоски белые и черные, и дошкольник на детском педальном голубом «Москвиче», дорогущая вещь… бабушка ведет на поводке болонку.

На бабушку Покровский невольно оглянулся. Сейчас сзади вообще никого, а впереди ближайшие спины метрах в ста. Если хватануть бабушку кистенем, болонка будет единственным свидетелем. Заверещит, правда, болонка, да и кистеня нет. А бабушка аккуратная, с матерчатой голубой розой на кофточке, удобного роста. Маньяк, возможно, ходит здесь теплыми вечерами, обдумывает преступления. Чем еще тяжелым шандарахнуть. Что уже использовано? Кирпич… Ккирпич еще непонятно, использован ли он человеком или просто сила земного тяготения постаралась. Кирпич, рельс, асфальт, гиря… Урну кто-то уронил, треснула… Хрустальной вазой можно. Канделябром в марте было убийство на улице Горького, а на Ленинском проспекте в прошлом году – домкратом. В просвете между деревьев прозвенел трамвай, красный, стремительный.

Кравцов ждал у краснокирпичного дома-свечки в начале улицы Серегина, который совсем недавно выстроили для Героев СССР. Из-за дома символически вышел пионер в белой рубашке и алом галстуке, посмотрел налево, посмотрел направо, снова скрылся за домом. Хороший пионер, молодец. Или, напротив, планировал набедокурить да увидел Кравцова в форме. Кравцов ел беляш. Покровский поморщился. На усах жир, фу. Кравцов дожевал, торопясь, удерживая беляш в шершавой бумажке, руки об нее уже не смог вытереть, попытался вытереть о лопух – не преуспел, пришлось о брюки вытирать. Форменные не фирменные… Покровский иногда что-нибудь Кравцову про гигиену говорил, но часто не будешь одно и то же повторять, так что на сей раз промолчал.

Кравцов довел Покровского до кровавой скамейки, присели на нее. Кравцов с некоторой опаской присел, даже оглянулся. Сгорбился… Смешно. Сгорбленность маньякам не помеха. До кустов, из которых предположительно выскочил убийца, два-три шага… Все же не один шаг. В принципе жертва могла услышать шум, оглянуться… Да, в деле написано, что Кроевская плохо слышала.

Одинокая, нелюдимая, плохо слышала.

Парк устроен сложно, тропинки пересекаются под любыми углами. Выгорожено тропинками и кустами укромное пространство… ну, отчасти укромное: если ты парк насквозь пересекаешь, то сюда не пойдешь, будет крюк, но если гуляешь, то свернуть ничто не помешает. Посидел, посчитал… Да, дольше пяти минут человек в одиночестве здесь не остается.

Пять минут, пять минут. Убить можно за восемь секунд. Бежишь трусцой, видишь сквозь кусты, что на скамейке вроде бы одинокая бабушка. Не грохнуть ли ее? Делаешь шаг из кустов, убеждаешься, что бабушка действительно достаточно одинока, хватаешь кусок асфальта… Где хватаешь?

Взял у Кравцова папку. Шагнул из кустов, шлепнул ею Кравцова по голове, тот дернулся, признался, что неуютно. По той тропинке, с которой в кусты нырять, людей гораздо больше проходит, чем по поляне. Но Покровский все равно в течение пяти минут трижды улучил момент, когда можно было войти в кусты совсем без свидетелей.

Кравцову нужно было в отделение милиции к ипподрому: готовить завтрашний следственный эксперимент, который успели утвердить и Жунев, и Подлубнов. А Покровский был не против поработать в парке один, сосредоточиться.

Когда на место убийства приехала милиция, смертоносный асфальт валялся под скамейкой. А до убийства? Здесь его и нашел злодей, у скамейки? Или уцепил метрах в пятидесяти, где меняли асфальт, за забором парка, на Петровско-Разумовской аллее? Поменяли по обыкновению бестолково, на коротком клочке дороги, а вокруг ямы оставили… Но дело не в этом. А в том, что мимо парка с обеих сторон аллеи люди идут едва не строем. Точно кто-то заметит, если человек хватает шмат асфальта и бежит с ним в парк.

Злодей мог прийти накануне ночью, асфальт уже был вспорот. Мог взять кусок с собой, в сумку, в рюкзак. Дошел до места, достал асфальт, рванул в кусты, лишил жизни Кроевскую Варвару Сергеевну, 1904 года рождения… А рюкзак куда дел, пока убивал? Держал под мышкой? Все громоздко и суетливо.