У любви четыре руки - [4]

В США Романтические Отношения — чрезвычайно мощный дискурс; от него никуда не денешься. И это касается в равной степени и гетеросексуальных, и гомосексуальных отношений. Поэтому американские геи часто структурируют вопросы прав человека вокруг «святости» своей любви и схожести этой любви с гетеросексуальным браком — она на всю жизнь, моногамна, с партнером, близким по возрасту и социальному положению, и потому никоим образом не нарушающая матрицу гетеросексуальности. Когда же квиры отказываются от моногамности или от серьезных, длительных отношений, на них смотрят как на предателей в деле борьбы за основные права человека.

В России идеология Романтических Отношений не так романтична, и она не гарантирует счастливого будущего. Если американцы верят, что, как только они найдут свою «настоящую, единственную» любовь, это поможет им разрешить все личные проблемы, включая и экономические, то россияне, напротив, создают впечатление людей, понимающих, что у любви есть пределы возможностей в разрешении структурных проблем. В русской культуре редко встретишь счастливую концовку в стиле диснеевского «и они жили долго и счастливо». Это видно и из представленных в этой книге историй любви. Никто здесь не въезжает на белом коне в золотой закат. Здесь любовь существует для того, чтоб заставить нас ее чувствовать, но ощущение любви — это не всегда счастье. Иногда это чувство сродни хождению по битому стеклу; иногда оно не дополняет нас, а разрывает на части. В России, и в этой книге, Романтические Отношения, как и в случае с камин-аутом, не становятся панацеей от всех бед.

Эта книга — о страстях и желаниях, а не об идеологиях. Ее авторы Маргарита Меклина и Лида Юсупова — талантливые прозаики, чьи переплетающиеся истории повествуют о власти желания и тела, и о том, как эта власть может изменить наши жизни, причем, не обязательно в лучшую сторону. В рассказе «Самолет» Маргарита Меклина изображает молодого гея, который неожиданно для самого себя вдруг получает удовольствие от группового секса с гетеросексуальной парой, и после мечтает о семейной жизни, где найдется место и жене, и детям, и сексу с мужчинами. В «Голубой Гвинее» юная эмигрантка из бывшего СССР обзаводится множеством американских подруг, обретая первый лесбийский опыт и попадая в комические ситуации. Но повествование, выходя за рамки перечисления девушек-однодневок и описаний персонажей, в одинаковой степени возбужденных и запутавшихся в том, что они делают, превращается в исследование сексуальности:

«Мы рвемся в не изведанные до этого области; мы исследуем uncharted, а не occupied territories; у нас нет расхожих понятий, у любви нет понятых. Мы обладаем тем, чем хотим и потом подыскиваем счастью нужную бирку».

В повести «Суд, или Ее женское тело было центром моей души» Лида Юсупова разрушает матрицу гетеросексуальности, являя нам лесбиянку, влюбленную в транссексуальную (рожденную в мужском теле) женщину, которая, к тому же, еще и любящий и заботливый отец. Эта повесть — о переходных состояниях: в телах (транссексуалка перед операцией по коррекции пола), в желаниях (телесная страсть лесбиянки к женщине, близость с которой невозможна) и в законах (в центре повести — судебные сражения отца за право опеки над ее ребенком). Граница между «ее» и «его» — как горизонт, недосягаема:

«Все, к чему я стремилась в моей жизни тогда — было ее тело, ею отрекаемое, но женское, каким бы мужским оно ни было. Ее женское тело было центром моей души. Я не могла представить свою жизнь без этого недосягаемого пейзажа — горизонта тела моей любовницы…»

Желание изменений — это и желание выжить. В «Чудесах с православными. Четыре свидетельства» Лида Юсупова рассказывает о двух женщинах-любовницах, умирающих от голода во время блокадной ленинградской зимы 1941 года, которые были спасены от смерти чудесным превращением тела загадочного младенца.

Эти и другие представленные в сборнике рассказы и повести словно задают один и тот же вопрос: что означает желание вне дисциплины секса, сексуальности и гендера? И ответ может быть такой: когда рушится идеология, мы остаемся один на один с путаницей своих желаний, но вокруг нас существует множество других идеологий, структурирующих наши желания, — мы никогда не сможем освободиться от этой власти режима, но можем лишь расстроить некоторые ее проявления.

И в России, и в Америке желание делает именно это — оно нарушает спокойствие, тревожит водную гладь, и расходящиеся от него круги могут превратиться в цунами — но когда вода успокоится, мы обнаруживаем себя по-прежнему в тисках власти. Гей-парады в Америке, поддерживаемые корпоративными спонсорами, привлекают тысячи людей и укрепляют правящие идеологии капитализма, прогресса и сексуальной дисциплины. В России гей-парады встречают яростное сопротивление властей. В обеих странах большинство людей, увидев гей-парад, равнодушно пройдет мимо, лишь пожав плечами. В США молодежь, попадая под влияние консервативных религиозных и политических лидеров, создает клубы девственности, даже в самых престижных университетах страны, и дает клятвы не заниматься сексом до заключения брака. В России члены молодежного объединения «Наши» осознанно вступают в сексуальные связи, чтобы рожать детей на благо родины и в интересах правящей элиты. Но, несмотря на все это давление, людям удается ускользать от дисциплины и соединяться телесно, исключительно ради наслаждения.