У любви четыре руки - [32]

«Какой хороший у тебя парень, милая, — сказала госпожа Браун Адонае-Ламанае. — Ты, наверное, его очень любишь?» «Очень!» — ответила Адоная-Ламаная. «Ты держись за него, ты другого такого не найдешь. Смотри, я была жената три раза, а все равно одинока. Всю жизнь, сказать по правде, была одинока. Знаешь, хотя я и не сплю с мужчинами, но Маркиану бы дала, и пошла б за него, и хоть на край света пошла бы, потому что таких, как он, только один раз в жизни встретишь. Храни его. Он — центр твоей жизни, он, а не ты. Вот тебе, я знаю, кажется, что ты сама свой центр. А ведь это не так. Без Маркиана ты, моя любовь, съедешь с катушек. Весь мир твой обвалится без него. Ты себя забудь, а его береги. Но ты не сможешь, конечно, это сделать, потому что ты, как я, эгоцентричная стерва. Это твоя суть. За это я тебя и люблю, и Маркиан за это тебя любит. Потому что в тебе сила, колдовство как раз от этого, от затягивающей, кружащей магнитной притягательности твоей натуры. Дай я тебя поцелую, моя красавица. Боюсь я за тебя».

Рано утром, еще до рассвета, фильм был закончен. Маркиан встал с крутящегося неудобного кресла, потянулся. Спина, шея болели, глаза были красные и слезились. Всё! Маркиан был собой доволен, но тяжелая пустота надавила на его душу. Так сильно, что Маркиан лег. Он лег на холодный пол и закрыл глаза. Во сне к нему пришел котенок по имени Ламанай и ласковым, тихим голосом промурлыкал ему статью из газеты «Глаз», которая, как ни странно, была про Маркиана — не про госпожу Браун, не про Адонаю-Ламанаю, не про кого-то супернеобычайного еще, а про него, простого, скромного, самого обыкновенного человека Маркиана. Котенок Ламанай читал ее монотонно, как молитву:

До того как познакомиться с Адонаей-Ламанаей, Маркиан никогда не испытывал сексуального влечения к транссексуалке. Маркиан встретил Адонаю-Ламанаю десять лет назад в продуктовом магазине, где он покупал соевое человеческое мясо, а она — сладкие соевые батончики. Они сразу сблизились на почве вегетарианства и прав животных. Они стали встречаться, целоваться, гулять по вечерним улицам. Адоная-Ламаная поведала нам, как ловко она вставила в разговор сведения о своей гендерной идентичности: рассказывая Маркиану о планах на вечер, Адоная-Ламаная упомянула посещение кружка транссексуалов-проституток и добавила, глядя ему в глаза: «Кстати, я транссексуалка». Маркиан не моргнул глазом.

Да, это так, у Маркиана только один глаз — впрочем, об этом мало кто догадается, пока он сам вам не скажет, потому что искусственный, хрустальный глаз Маркиана — это тончайшее произведение искусства.

Маркиан не скрывает, что хрустальный глаз ему дороже зрячего. «То, что видел хрустальный, непостижимо и запредельно», — говорит он. Этот глаз подарил Маркиану его дедушка, знаменитый археолог Гатогатицкий. Несколько лет назад, на свое 90-летие, он получил его в дар от правительства государства Белиз. Именно там, в Белизе, и нашел его юбиляр, совершая раскопки у подножия пирамиды в древнем городе майя Ламанай.

Хрустальный глаз явился яблоком раздора в научном мире. До сих пор между разными археологическими школами ведутся споры о природе его происхождения. Некоторые ученые полагают, что шаманы заглядывали им в потусторонний мир, другие утверждают, что это просто-напросто глаз-протез ослепленного в боях воина, или женщины, принесшей свое прекрасное око в жертву богу смерти Кими, или Пердуну, чтобы тот помог найти ее пропавшего среди джунглей прекрасного любовника, есть и предположения, что это глаз самого Пердуна — вернее, выпавший из его полной очей корзинки, когда этот владыка подземного мира, как сумасшедшая городская мешочница, шатался среди земных майя по одному ему известным причинам. Как бы там ни было, вот он, загадочный глаз, передо мной, обрамленный белесыми ресницами внука великого археолога.

«Мне нравится секс с ней, совсем так же, как нравится секс с любой женщиной», — говорит господин Гатогатицкий. Многим интересно узнать, как же, на самом деле, происходит их половой акт, и Маркиан уступает любопытству: «Секс для нас никогда не был проблемой. Люди обычно думают, что я гей, а меня это очень удивляет. Ведь я не гей. Для меня она, на самом деле, просто женщина. И только то, что у нее пенис, не делает ее мужчиной, так мне кажется. Нет-нет, совсем не делает, это точно. Поэтому я, конечно, не гей. Мне надо было просто расширить свое сознание, и всё».

Госпоже Браун приснились какие-то развалины. Огромные серые камни были нагромождены друг на друга, между ними росла трава. Пирамида камней уходила в небо, к плоской вершине вели высоки ступеньки — много-много ступенек, наверное, тысяча, или миллион. Чтобы подниматься по этой крутой лестнице и не упасть, надо было держаться за травинки — что и делал Маркиан. Госпожа Браун видела его уже высоко-высоко. Она тянула к нему руки. И они каким-то образом становились этими травинками. Глазами травинок госпожа Браун видела чужое лицо, проступающее сквозь лицо Маркиана. Потом госпожа Браун увидела, как этот кто-то берет хрустальный глаз Маркиана, она увидела грязные тонкие пальцы с длинными ногтями, под которыми была засохшая кровь. Холодные ловкие пальцы Кими, бога смерти по прозвищу Пердун — и была, да, ужасная вонь — вынули хрустальный глаз из глазницы Маркиана. И это было ужасно. Госпожа Браун отпрянула, отдернула свои руки-травинки, Маркиан опрокинулся навзничь. Госпожа Браун проснулась. Со страхом смерти. В страхе смерти, который был темнее тьмы.