У Лукоморья - [5]

Фото автора. 19 февраля 1967 г.

Магнитка

Широка страна моя…

Два этих снимка сделаны с самолета в разное время. Первый сделан в 1929 году. Второй – несколько дней назад. На снимках – одно и то же место над рекой Урал. Тридцать восемь лет назад это место выбрали для строительства. Тогда первый раз прозвучало слово «Магнитка».

Магнитка… Конечно, сразу хочется увидеть знаменитую Магнитную гору, от которой все и пошло. Слышал о ней в разговорах, в газетах. Знаешь, что это клад необычайной цены, что японцы в свое время предлагали царю за гору двадцать пять миллионов рублей. И теперь стоишь растерянный: горы нет. Далеко внизу – почти игрушечный экскаватор, змейкой бежит состав с вагонетками. Тебе объясняют: «Гора была как раз на месте этого котлована…» За котлованом до горизонта стоят белые, красноватые, сизые облака. В погожий день, когда дымы и пар столбами уходят вверх, можно попытаться сосчитать трубы. Я насчитал двести семнадцать и сбился. Целый город темных, непривычных для глаза строений: эстакады, трубы, мосты, краны, шеренга домен. Все в белых дымках. Позже узнаешь: в этот железный город приходят ежедневно десятки тысяч людей. Огромное число. Но где люди? Город кажется пустынным, так велики размеры сооружений и площадь, которую они занимают.

За день я едва осилил путь, где проходит руда из котлована до цеха, где по железным каткам несется красный, брызжущий искрами слиток стали, называемый слябом. Красное тесто, ускоряя и ускоряя бег, превращается в стальные листы. Они проносятся над станом красными птицами и оставляют у новичка ощущение сказки. А где-то рядом в другом, столь же длинном цехе, сталь катают почти до бумажной тонкости, превращают потом в белую жесть. Другие цехи катают рельсы, проволоку, стальные ленты и полосы, арматуру для строек, разных видов фигурные профили. Тут во время войны катали броню танков, а теперь строят, кажется, самый большой из цехов – будут катать автомобильный лист для завода в Тольятти на Волге. Это новый заказ страны для Магнитки. Но это не новость сама по себе. Со дня рождения Магнитка получает и получает заказы. Не будь Магнитки, мы вовремя не имели бы тракторов. Без Магнитки вряд ли мог устоять Сталинград. Каждый второй снаряд, каждый второй банк были сработаны из стали, сваренной в этих печах. И сегодня: станок, пароход, комбайны, ученическое перо, иголка – все сталь. «В прошлом году подведен итог. Магнитка со дня первой плавки дала сто пятьдесят миллионов тонн металла. Много ли это? Это в семнадцать раз больше, чем давала за год вся индустрия старой России. Магнитная гора переработана в сталь!

В день знакомства с Магниткой я говорил с директором комбината и главным режиссером городского театра. На вопрос: «Какие заботы сегодня?» – директор Воронов Феодосий Дионисьевич, Герой Труда, член ЦК партии, сразу сказал: «Руда! Руда, руда…»

У режиссера Резинина Анатолия Андреевича другая забота: надо добыть пятьдесят пар лаптей. «Два месяца бьемся, списались со стариком из Чувашии…» Магнитогорский театр ставит пьесу «Стройфронт». Воскрешается Магнитка первого года жизни. Сто тысяч обутых в лапти людей начинали Магнитку.

Сто тысяч обутых в лапти… В городе я видел старую кинохронику. Сколько б ни говорили мы о Магнитке, о Днепрогэсе, о Комсомольске Амурском, никаким словом не скажешь больше, чем говорят эти старые в царапинах киноленты.

Роют котлован домны. Лопатами с уступа на уступ кверху швыряют землю. Первый котлован. А сколько еще всего вокруг этого котлована надо построить! Задуман комбинат не просто современный, но самый крупный из всех, какие в мире существовали. Знания, как построить? Их было немного. Механизмы? Лопата, лом, тачка, лошадь. Место выбрали дикое, необжитое. За рубежом мало кто верил, даже друзья. И только эти сто тысяч в лаптях, отчаянно копавшие землю, верили. Есть в хронике кадры январской метели. Белое молоко. И в этом свистящем месиве – люди и лошади. В холода там, на экране, ежишься даже ты, сидящий в теплом, уютном зале. Работа не останавливалась и в такие зимние дни. А вечером: палатка или тесный барак, закоптелый чайник на печке. Есть кадры: у печки сушатся лапти. Обычная по тем временам обувка. Оператор, снимавший для памяти стройку, знал, что Россия будет носить другую обувку и будет дивиться: неужели так было?..

Ветхая подшивка газет. Почему-то особенно любопытно смотреть листы за тот год, когда ты родился. Вот пожелтевший номер. Тебе было пять месяцев, и мир, как утверждают врачи, был в твоих глазах еще перевернутым кверху ногами. Каким-то вечером ты спал у материнской груди, а отец, возможно, около лампы читал вот эту статью о Магнитке. Вот о Магнитке говорит Максим Горький, вот Демьян Бедный пишет: «Вытянем!» Вот зарубежные вести: не верят, злорадствуют… В старых бумагах отыскалось письмо тех времен:

«Товарищи магнитостроевцы»! Я работаю телеграфистом на нашей станции Амосов. Я много читал о вашем героизме. Так вот и представляется мне сибирский мороз, и в нем огни горят. Из морозного тумана поднимаются леса вокруг будущих домен. Вокруг тех самых, что насытят нашу страну железом, сталь которых хлестнет по крыльям вражьих самолетов, если они задумают на нас налететь. Хотелось мне попасть к вам, но я больной и прикованный к станции. Смотрю я на поезда, хожу по станции и вижу, в тупике на вагонах мелком написано: «Груз Магнитострою». И стоят эти вагоны… То идет, другое идет, а они стоят. Взял я и тайно (не знаю, можно ли так) написал плакаты да все приклеил на вагоны. А написал так: «Товарищи! Здесь срочный груз гиганту металлургии Магнитострою. Не будь преступником перед страной, жаждущей железа. Проталкивай груз в первую очередь!» И что же? Ушли все вагоны. Не показываю виду, спрашиваю у начальника про них. А он говорит: «На них надпись какая-то неудобная. Неловко их на станции держать». Мне стало радостно от своей помощи. Алексей Барышев, комсомолец».