У кромки воды - [20]

Никто не приставлял мне пистолет к голове, вынуждая взойти на корабль. Я сама была виновата в своих трудностях. Может, Эллис и Хэнк и говорили мне, что с нами ничего не случится, но это я решила им поверить.

– Эллис, – произнесла я, когда он повернулся, чтобы уйти. – Прости меня.

– За что? – остановившись, спросил он.

– За то, что я говорила.

Он тихо рассмеялся:

– Уточни?

– За все. Просто я так испугалась.

Он вернулся и присел на край кровати.

– Не извиняйся. Я просто не понимал, что женился на таком фейерверке.

Он приложил ладонь к моей щеке, и мои глаза наполнились слезами. Я надеялась, что ошиблась по поводу того, как к нему тут будут относиться. Но если нет, я как-нибудь смогу защитить его от их суда, сделать так, чтобы он ничего не понимал, а лучше – чтобы ему было все равно.

– Я была сама не своя, – сказала я.

– Да мы все были не в себе, милая.

– Кроме Хэнка, – шмыгая носом, ответила я. – Хэнк все время оставался самим собой.

– О да. Старина Хэнк. Всегда как на таблетках, – сказал он, поднимаясь. – Кстати, тебе таблетка нужна?

– Нет, я в норме.

Мне по роли полагалось предложить таблетку ему, и я бы сделала это, вот только я понятия не имела, где она, а сил искать у меня не было.

– Доброй ночи, милая. Завтра мы с Хэнком найдем приличный отель, и тогда тебе придется беспокоиться только о том, чтобы восстановить силы.

Он взял свечу и направился к двери. Я перевернулась к нему лицом.

– Эллис, – сказала я, когда он вышел в коридор. – То, что мне кажется, что я все еще в море… как ты думаешь, это нормально?

Он не сразу ответил.

– Более чем, – произнес он. – Утром все пройдет. Увидишь.

И закрыл дверь.

Лежа в постели, я никак не могла остановить волны – как не могла не видеть и не слышать раненых, которых сносили по сходням одного за другим, казалось, бесконечной вереницей.

Глава 8

Разбудил меня крик, от которого кровь затыла в жилах, и прошло несколько секунд, прежде чем я поняла, что звук этот исходит из моей глотки. Мои глаза распахнулись, но ничего не изменилось. Совсем ничего. Тьма была непроницаема, а крик невыносим.

Двигатель не работает. Почему двигатель не работает?

Даже если шум в моей голове и был достаточно пронзителен, чтобы заглушить звук турбин, ничто не могло скрыть вибрацию. Тряска была постоянной, от нее ходили мозги, зубы, барабанные перепонки, как пропеллеры самолета, и ее отсутствие привело меня в ужас.

Мне снилось, что в «Мэллори» попали, но теперь я поняла: это был не сон. Каюту неистово качало, словно сухогруз крутился, вращался, штопором уходя под воду.

– Эллис! – закричала я. – Эллис?

Я ощупала одеяло с обеих сторон, но Эллиса не было, а значит, он лежал где-то на полу, раненый, его выбросило от удара. Мне нужно было скорее его найти, потому что каюта так страшно накренилась, что я не знала, сколько еще смогу отыскать дверь.

Я похлопала по койке и по ее краям, пытаясь определить, в какую сторону лежу головой, и надеясь, что Хэнк тоже старается к нам пробраться, потому что вытащить Эллиса в одиночку я едва ли могла.

Наткнувшись руками на деревянную спинку кровати, я на мгновение растерялась. Потом, обнаружив прикроватный столик, покрытый кружевной салфеткой, облегченно откинулась на постель.

Я была не на «Мэллори». Я была в кровати, в номере гостиницы в Драмнадрохет, и двигалось все только у меня в голове.

Я потянулась и на ощупь добралась до прикроватного столика, ища свечу, потом вспомнила, что Эллис ее забрал накануне. Тогда я встала на ноги, подумав, что надо просто найти комод – тогда я сумею отыскать дверь. Я сделала всего пару шагов, и тут нога моя за что-то зацепилась, подвернулась, и я упала на четвереньки.

Дверь открылась, и в проеме возник женский силуэт, окруженный светом.

– Миссис Пеннипэкер? У вас все хорошо? – спросила женщина.

Я захлопала глазами, гадая, почему она назвала меня по фамилии матери.

– Господи!

Она бросилась мне помогать:

– Что случилось? Вы целы?

– Да, спасибо, – сказала я. – Похоже, я споткнулась о башмак, надо же.

Теперь, когда свет был уже не позади нее, я увидела, что она примерно моих лет, крепкая, улыбчивая, с густыми темно-рыжими волосами, перехваченными лентой. Лицо ее было окроплено веснушками и схвачено загаром.

– Позвать вашего мужа? – спросила она, глядя на меня с беспокойством.

– Нет, спасибо, – ответила я. – Мне просто нужно прийти в себя, я сейчас. Я проснулась и не сразу поняла, где я, а потом…

Я махнула рукой, указывая на ковер, усеянный вещами, которые я выбросила из чемодана, пока искала ночную рубашку и зубную щетку.

– Я вчера слишком торопилась лечь, а утром ничего кругом не могла разобрать.

– Это шторы для затемнения, – решительно кивнув, сказала она и прошла мимо меня к окну. – Такие темные, что ничего не видать, но в этом, я так понимаю, весь смысл.

Она просунула пальцы под внутренний край оконного проема и вытащила крепкую прямоугольную раму, затянутую черной тканью. В комнату хлынул свет.

– Так-то лучше, правда? – спросила она, ставя раму на пол.

На оконные стекла крест-накрест были наклеены бумажные полосы. На секунду растерявшись, я поняла, что они нужны на случай взрывной волны.