У каждого свой путь - [34]

Алексей Горев через весь автобус напряженно спросил:

— Елена, мой, значит, тоже на офицера напал?

Женщина обернулась:

— Спроси Маринку, Леша! Вон она стоит! И Саша рядом. Я только вчера узнала.

Горев спрашивать не стал. Поглядел на стоящую пару, ничего не видящую и не слышащую, тяжело вздохнул и уставился в окно.

Больших проблем с заявлением не возникло. Ушаковы написали согласие на брак несовершеннолетней дочери и этим автоматически отмели уговоры “подождать до совершеннолетия”. Затем заявление написали Саша и Марина. Заведующая загсом, осуждающе покачав головой, назначила днем бракосочетания 27 декабря 1979 года. Девушка рассмеялась:

— Через четыре дня после моего семнадцатилетия!

Алексей Горев, вместо того, чтобы идти в поликлиннику, как намеревался раньше, отправился в училище. Прихрамывая из-за разыгравшегося в ноге артрита, дошел до ПТУ. Спросил у сторожа, где занимаются на курсах шоферов и направился в указанное здание. Занятия были в разгаре, когда он решительно вошел в класс. Поздоровался со всеми. Нашел сына глазами и подошел к нему. Наотмашь, при всех, ударил по лицу трижды:

— Это тебе за Маринку, это за офицера, а это от нас с матерью! Подлец! Как мы теперь в глаза людям смотреть будем? Я тебя не этому учил! Полдеревни слышало, что вы с Толькой Беловым учинили! Елена на весь автобус чихвостила Ефимовну, а если б она о лете минувшем узнала, мне можно было под колеса прыгать! Маринка молодец, слово держит!

Развернулся и пошел к двери. Посмотрел на застывшего возле плакатов преподавателя. Запоздало извинился:

— Извините! До свидания!

Щеки у Кольки горели от ударов. Он с ужасом посмотрел на преподавателя, на удивленных однокурсников. Вскочил и выбежал из класса. Догнал отца на улице. Схватил за плечо, останавливая:

— Папа, прости! Я люблю Маринку, потому и веду себя так!

Алексей Гаврилович тяжело обернулся:

— Нет, сынок, подлость не называют любовью. Это обычное стремление присвоить чужое! Когда любишь, ради любимой на расставание пойдешь и просто другом останешься, хотя душа будет плакать. Маринка замуж выходит. Сегодня они с офицером заявление подают. Родители согласие дали. Она к нему перешла жить.

Колька застонал и схватился за голову:

— Папка! Это правда?

— Правда. Но если ты снова дурное задумаешь, домой не приезжай и не показывайся никогда. Нам с матерью трудно будет, но мы вынесем этот крест. Понял, Николай? Маринка любит офицера. Я сам видел, какая она счастливая стояла.

Колька уткнулся лицом в толстый ствол вековой липы и зарыдал. Алексей Гаврилович с минуту стоял рядом, глядя на широкие вздрагивающие плечи сына, а потом медленно направился в город. Утешить парня ему было нечем. Он понимал, что пустые слова тут не нужны.

Маринка ходила по улице с гордо поднятой головой и счастливо улыбалась. Учителя в школе перешептывались. Они не знали, как относиться к ученице, которая в открытую живет с мужчиной. Более мудрые учителя относились по-прежнему. Кое-кто поздравил. Хоть и сделали это без свидетелей, но Маринке было приятно, что не все в школе осуждают ее. Все знали, что они с Сашей подали заявление в ЗАГС и скоро свадьба, но вопиющее нарушение общепринятых правил шокировало многих преподавателей. Больше всех усердствовала классная руководительница. Демонстративно вызывала Маринку к доске со словами:

— Послушаем, что нам мужняя жена скажет…

Маринка стерпела раз, второй, а на третий заявила при всем классе:

— Мария Васильевна, да, я мужняя жена. Мы вместе, потому, что любим. Вы усмехаетесь и стараетесь меня задеть, не понимая, что задеваете прежде всего себя. Вам уже сорок три, а замуж вам никто не предлагал. Знаете почему — из-за дурного характера. Вы никому не нужны и одиноки, а я любима и вас просто гложет зависть!

Мальчишки на задней парте захлопали в ладоши:

— Молодец, Ушакова, так ей! Сколько можно издеваться? Мы давно внимания не обращаем, в деревне примирились, одна “Рожа в саже” злобствует! Старая дева!

Учительница вскочила, швырнула на пол указку и выскочила из класса с побледневшим лицом и красными пятнами на щеках. Она рванула прямиком в директорский кабинет и разрыдалась, упав головой на стол:

— Не могу больше! Не могу выносить эту несносную девчонку! Теперь на ее защиту встает весь класс! Уму непостижимо: мальчики назвали меня “старой девой” вслух! Они поддерживают ее…

Юрий Семенович налил воды из графина в стакан и протянул Марии Васильевне:

— Это вы об Ушаковой говорите? Что случилось на этот раз?

Классная руководительница, сквозь всхлипы и причитания, рассказала правду. Директор сел за стол, постучал ладонью по столу, как делал всегда на уроках, призывая класс к тишине. Учительница притихла, а директор не спешно заговорил:

— Я давно заметил, что Марина Ушакова действует на вас, как красная тряпка на быка. Долгое время не понимал, в чем тут дело. Учится она хорошо, уверенно идет на золотую медаль, не смотря на перемены в жизни. Девочка умная. Я считаю, в данном случае не правы вы. Не стоило задевать ее чувства, тем более неоднократно. С мальчишками я поговорю, но и вам стоило бы пересмотреть отношение к Ушаковой. Да и на себя обратить внимание…