У дьявола в плену - [67]

Его арестовали спустя всего несколько часов после того, как он прибыл в Китай. Китайцы не подписали важный для Британии договор, чем вызвали недоумение англичан. Королева Виктория послала Маршалла в Китай, чтобы он получил личную подпись императора. Однако китайцы все еще были недовольны ввозом в их страну опиума и не хотели подписывать документ, который должен был легализовать торговлю этим наркотиком. Чтобы показать свое неудовольствие, император приказал немедленно бросить в тюрьму Маршалла и его людей – сорок человек.

Давина как-то спросила его, скучает ли он по своей профессии дипломата. Ответ был удивительно прост и столь же удивительно горек. Он больше не мог с чистой совестью представлять Британскую империю. Если королева не знала о том, как действует опиум – не только на китайцев, – значит, она глупа. А если знала и намеренно закрывала на это глаза, тогда она была хуже любого преступника.

Он больше никогда не будет выполнять поручения коррумпированного правительства. И никогда никому больше не доверит свою душу. Но поскольку он уже однажды сделал это, поскольку покрыл себя и свое имя позором, он обречен на такие ночи, как сегодняшняя.

До рассвета было еще далеко. До сна – тоже.

Его подташнивало, в ушах стоял звон. Только бы не сегодня. Сегодня он не выдержит этих видений. Прошлое застало его врасплох. Он беззащитен перед теми людьми, которых обрек на верную смерть.

Он вышел из дома, намереваясь пойти в Египетский дом. Проходя мимо апартаментов Давины, он замедлил шаг. Но остаться с ней сейчас было свыше его сил. Он прошел мимо и стал спускаться по лестнице. В какой-то момент у него так закружилась голова, что ему пришлось схватиться за перила, чтобы остаться на ногах.

Внизу он увидел себя в зеркале на противоположной стороне. Изображение расплывалось, глаза были безумными. Он почувствовал, как за его спиной образуется облако, а потом в стене появилась фигура.

Неужели это пришел Питер, чтобы опять мучить и изводить его? Или Мэтью, с его нескончаемым терпением?

Пусть призраки ищут его сегодня ночью. Пусть бродят невидимыми по коридорам Эмброуза. Он не собирается с ними общаться.

Освещенный снаружи лунным светом, Египетский дом был погружен в темноту. Идеальная ночь для видений. Странно, что не видно призрака его отца. Похороненный в семейном склепе в египетском саркофаге, Эйдан был бы просто идеальным привидением.

Внизу, у лестницы Египетского дома, Маршалл зажег лампу. Наверху он зажег еще несколько ламп, при этом у него опять закружилась голова. Он не будет сегодня ночью сидеть в темноте и смотреть на черную лужу крови. Пусть призраки поищут его, а потом найдут и низвергнут в ад.

Он сидел за письменным столом и ждал. К горлу снова подступала тошнота.

Неожиданно ему показалось, что он чувствует запах духов Давины. Это напомнило ему, что он мог бы сейчас быть с ней рядом в постели. Он сжимал бы ее в своих объятиях в надежде, что этого будет достаточно, чтобы держать в узде привычные ночные страхи.

Рядом ее, однако, не было, а подвергать ее опасности было бы жестоко.

Он слышал громкие и пронзительные звуки китайских музыкальных инструментов, игравших в сопровождении флейты. Ему почудились запахи, но не экзотических духов и не блюд из риса. Пахло ароматом роз – духами Давины.

Она еще ни разу не являлась ему как видение, но, возможно, это всего лишь вопрос времени.

– Маршалл…

Он поднял глаза и увидел, что она стоит на пороге.

– Если бы я знала, что ты склонен шататься по ночам, я бы надела ботинки. – Она взглянула на свои ноги. – На мне только тапочки, и они насквозь промокли от росы.

Неужели она призрак? Воздух вокруг нее колыхался. Но его видения никогда не говорили о таких прозаических вещах, как тапочки, и это давало надежду, что Давина, возможно, все же настоящая.

– Извини, – сказал он. – Закажи дюжину тапочек в Эдинбурге.

– Дело не в тапочках, – возразила она и вошла в кабинет. – Дело в моем муже.

Она села на стул у письменного стола и накрыла своей рукой его руку. Рука была теплая. Значит, она настоящая. Это либо так, либо его видения стали такими реальными, что он больше не может отличить правду от своих фантазий.

Разве не так определяется безумие?

– Твой муж нуждается в одиночестве.

Она воздержалась от комментариев, и он был ей за это благодарен. Воздух задрожал, и прямо за ее плечом появился Пол. Его отделенная от тела голова выглядела точно так же, как та, что китайцы принесли Маршаллу на обед.

– Что случилось, Маршалл?

Он покачал головой, но решил, что этот жест вызывает у него тошноту и головокружение.

– Уходи, Давина.

– Что я не так сделала?

– Ничего. Просто оставь меня одного.

Она встала, но не отошла от стола.

Лишь бы она ушла до того, как случится что-то еще.

Возле двери на ковре образовалась лужа крови, которая начала растекаться ручейками, похожими на длинные пальцы, прямо к нему. В его глазах отразился ужас.

– Что ты видишь? – спросила Давина.

Он закрыл глаза. Зря он сюда пришел. На дверях не было замков, и не было колокольчика, которым он мог бы позвать слугу, чтобы тот увел ее.

Она сделала шаг, а у него не было сил предотвратить ее приближение.