У арабов Африки - [15]

Нельзя сбрасывать со счета и такой немаловажный факт, как итальянское влияние в области культуры. Даже сравнительно молодые ливийцы в начале 60-х годов (например, наш гид Али, которому на вид не было и 30 лет) говорили по-итальянски более бегло, чем на арабском литературном языке, так как получили образование на итальянском языке. А это обстоятельство уже в известной мере предопределяет влияние итальянской прессы, итальянской литературы, необходимость выпуска на итальянском языке и чисто ливийских изданий.

Вполне очевидно, что по мере роста численности ливийской интеллигенции (прежде всего за счет выпусков существующего в Ливии уже 10 лет национального университета и за счет увеличения числа ливийских студентов за границей) будет возрастать значение арабского литературного языка, арабской культуры и арабской литературы. Однако не следует думать, что этот процесс пойдет быстро. До сих пор в Ливии, как и во многих других арабских странах, нет возможности вести преподавание многих дисциплин (особенно технических) на арабском языке: нет ни подготовленных кадров, ни соответствующих пособий. Поэтому большинство преподавателей высшего и средних специальных учебных заведений — иностранцы.

Все это свидетельствует об исключительно трудных условиях, в которых ливийский народ продолжает борьбу за достижение полной независимости, прежде всего в военном и экономическом отношении. Однако нет сомнения, что ливийцы, в свое время упорно сопротивлявшиеся турецкому владычеству, а затем сменившей его итальянской колонизации, добьются своего.

На общественно-политическую жизнь страны вплоть до настоящего времени сильнейшее влияние оказывает религиозно-политический орден сенуситов. Он был основан в 1837 г. близ Мекки Мухаммедом ибн Али ас-Сенуси. Целью ордена провозглашалось восстановление чистоты первоначального ислама. Сенуситы проповедовали строгость нравов, точное соблюдение всех предписаний Корана, вели суровый, почти аскетический, образ жизни. У ордена появилось немало приверженцев среди бедуинских племен Хиджаза и Киренаики-При преемнике основателя ордена сенуситов Мухаммеде аль-Махди ас-Сенуси влияние ордена распространилось почти на всю Ливию, Судан, Египет, Тунис и Экваториальную Африку. Из всех военно религиозных братств, известных в то время в Северной Африке, сенуситы отличались наибольшей воинственностью. «Джихад» (война с «неверными») был для них подлинным, символом веры. Иногда «джихад» осуществлялся и против мусульман-турок под предлогом их религиозного отступничества; на самом же деле это была борьба против угнетателей ливийского народа. Под лозунгом, «джихада» велась и борьба с итальянскими захватчиками в 1912–1932 гг., в которой особенно прославился шейх ордена сенуситов народный герой Ливии Омар аль-Мухтар.

Главой ордена сенуситов с 1918 г. является прямой потомок основателя ордена Мухаммед Идрис ас-Сепуси, в 1951 г. провозглашенный королем Ливии под именем Идриса I.

Огромная роль ордена сенуситов в национально-освободительном движении объясняет высокий престиж, которым он пользуется и сейчас. Примерно каждый третий ливиец — сенусит. В Киренаике же последователи сенусизма составляют большинство населения. Это объясняет и распространение по всей стране проповедуемого сенуситами неуклонного выполнения всех требований ислама.

В Ливии строже, чем в Тунисе, соблюдаются обычаи седой старины, больше внимания уделяется внешней обрядности. Мы в этом убедились сами, наблюдая как-то в Триполи похоронную процессию. На улицах ливийских городов, в том числе и наиболее передового-из них — Триполи, редко можно увидеть мусульманина с непокрытой головой и никогда — мусульманку с открытым лицом. Ливийские женщины закутываются в традиционное покрывало так, что наружу смотрит только один глаз, обычно левый. Не только женщины, но, как правило, и мужчины не разрешают себя фотографировать. Навязчивому фотографу грозят кулаками, а то и каким-либо подвернувшимся под руку тяжелым предметом. Ливийцы возмущаются, даже когда их пытаются фотографировать через окно автобуса или когда снимают на кинопленку мусульманскую похоронную процессию. Мы почти не видали ливийцев, которые бы курили на улице, а уж о пьяных и говорить не приходится.

Разумеется, невозможно за пять дней составить правильное и полное представление не только о целой стране, но даже о таком большом городе, как Триполи. В то же время именно приехавшему в страну на короткий срок больше бросается в глаза все специфическое, наиболее характерное, наиболее непривычное для чужеземца. Ведь недаром говорят, что тот, кто приезжает в страну на неделю, — пишет статью, на месяц — книгу, а на год или больше — ничего не пишет…

Мы покидали Ливию, увозя с собой воспоминания о набережной и отелях Триполи, о пещерах Тарпана и верблюжьем рынке Зуары, о памятниках Сабраты и Лептис Магны, о славе древних римлян, о спокойствии и гордости современных ливийцев.

РАСКОВАННЫЙ АЛЖИР

ПРАЗДНИК ПОБЕДИВШЕЙ РЕВОЛЮЦИИ

Ноябрь 1963 года. Переполненный автобус мчит меня из столицы Алжира в пригород, недавно сменивший французское название «Мэзон-Бланш» на арабское «Дар аль-Бейда». И то и другое означает «белый дом», но здания там окрашены, кажется, во все цвета, кроме белого. Впрочем, накрапывает дождь, от которого все предметы за окном автобуса кажутся серыми. Мелькнула вывеска: «Народный банк». Рядом — двое алжирских жандармов в шинелях салатного цвета разговаривают с французским полицейским в кепи и черной пелерине. Как он здесь оказался, неясно. Обогнув новенький тринадцатиэтажный небоскреб (у самых дверей его — аккуратно высаженные грядки капусты), выезжаем в поле. Автобус битком набит крестьянами, приехавшими со всех концов страны на празднование девятой годовщины алжирской революции. На большинстве из них — серые, коричневые и полосатые бурнусы с характерным запахом верблюжьей шерсти, белые тюрбаны. Под бурнусом иногда мелькает европейская одежда: пиджак, брюки, даже полосатые пижамные штаны. У многих в мускулистых бронзовых руках — транзисторы, монотонно рокочущие голосами парижских, тунисских, мадридских, каирских и прочих дикторов.