У алтаря - [18]

Войдя в дом, Люси хотела проститься с братом и направиться в свою комнату, но Гюнтер остановил ее:

— Мне нужно поговорить с тобой, Люси, — сказал он и, взяв из рук лакея лампу, отпустил его.

Бернгард подошел к столу, направил свет лампы прямо на лицо сестры и неожиданно спросил:

— Что произошло у тебя с сыном графа Ранека?

Лицо Люси покрылось густым румянцем; она поняла, что ей не избежать строгого допроса брата. Однако вскоре девушка оправилась от смущения и, гордо подняв головку, торжественно заявила:

— Граф Оттфрид сказал, что обожает меня.

— После двух часов знакомства? Такой вздор можно сказать только шестнадцатилетней девчонке! Где же произошло это интересное сообщение, позвольте спросить?

Люси молчала.

— Потрудись отвечать, — строгим тоном потребовал Бернгард, — ты не должна скрывать от меня ни одного звука из того, что сказал тебе граф. Слышишь?

Люси готова была заплакать. От нее требовали слишком многого! Выдать свою романтическую тайну, да еще кому?! Бесчувственному брату, не имеющему ни малейшего представления о любви!

Бернгард продолжал настаивать и наконец добился полного признания. Во время первого танца граф Оттфрид выказал Люси необыкновенное внимание; оно все возрастало, а когда наступил перерыв в танцах, граф увел ее в оранжерею и бросился перед ней на колени.

— Подумай, Бернгард, он стал на оба колена и сказал, что обожает меня, и что мой первый взгляд произвел на него неизгладимое впечатление. Он говорил, что не сможет жить, если у него отнимут надежду встречаться со мной. Потом он попросил розу, которая была в моих волосах, и прижал ее к своим губам.

Одним словом, необыкновенно романтическая история!

По мере рассказа тон Люси, вначале смущенный, становился все более и более торжествующим. Ведь это — не шутка! Не успела сделать первый шаг в свете и уже так очаровала графа, что он стоял перед ней на коленях и клялся, что обожает ее! Что-то скажет теперь ее братец? Наверно не пошлет больше в детскую!

Однако Бернгард ничего не говорил. Нахмурившись, он ходил взад и вперед по комнате.

— Что же ты ответила графу? — вдруг спросил он, остановившись возле Люси.

— Я сказала… сказала, что ему нечего отчаиваться, что он может прийти к нам в Добру, что ты, конечно… Да, Бернгард, я никак не ожидала, что ты будешь так невежлив с графом, — внезапно прервала свою речь молодая девушка.

— Боюсь, что я буду с твоим графом еще более невежливым, если он осмелится прийти сюда, в чем я, впрочем, сильно сомневаюсь, — возразил Гюнтер. — Я раз навсегда отдам приказ не принимать его и требую, если он каким-нибудь образом очутится здесь, чтобы ты не выходила из своей комнаты. Я вообще не желаю, чтобы ты встречалась с ним.

— Ах, Бернгард, это ужасно! — испуганно воскликнула Люси. — Как ты можешь так оскорблять графа? И почему? Только потому, что ненавидишь знатных людей. Из-за своих демократических фантазий ты не можешь перенести, чтобы я сделалась графиней Ранек.

— Графиней Ранек? — медленно повторил Гюнтер. — Неужели ты считаешь, что граф сделал тебе предложение быть его женой?

— Ну да! Ведь он же сказал, что любит меня и не может жить без меня! Что же он мог думать другое?

Бернгард взглянул в детски-доверчивые синие глаза и невольно смягчился.

— Я сомневаюсь, Люси, чтобы граф собирался жениться на тебе, — уже мягко произнес он. — Слава Богу, ты думаешь, что всякое любовное объяснение должно вести к венцу. Не дай Господь тебе узнать нечто другое… Во всяком случае, берегись семьи Ранек, дитя! Если тебе даже кажется, что кто-нибудь из них подходит к тебе с честными намерениями, избегай его. От Ранека можно всего ожидать, он даже может иметь жену, которая все-таки не будет графиней Ранек.

С удивлением смотрела молодая девушка на Бернгарда, не понимая его последних слов. Ведь жена всегда носит фамилию мужа, как же она может не быть графиней Ранек?

— Разве ты раньше встречался с семьей графа? — спросила она. — Я думала, что ты видел их сегодня в первый раз.

Бернгард не ответил на вопрос сестры и, притянув ее ближе к себе, строго проговорил:

— Слушай, Люси, и твердо запомни мои слова. Я требую, чтобы ты не вступала ни в какие отношения с молодым графом, не виделась с ним и не переписывалась. Забудь о его существовании, я тебе приказываю это без всяких дальнейших рассуждений.

Тон брата был так строг и повелителен, что молодая девушка была поражена, таким она его еще никогда не видела. Однако это деспотическое приказание без объяснения причин оказало обратное действие. На вспыхнувшем лице Люси появилось выражение непоколебимого упрямства, она стала похожа на семнадцатилетнего Бернгарда, который ни за что не хотел уйти из леса по приказанию нескольких офицеров, хотя это могло привести к очень печальным последствиям. Говоря с молодой девушкой, Гюнтер забыл, что и — его родная сестра!

— А теперь иди спать, — продолжал Бернгард. — До завтра ты забудешь свой роман и утешишься, несмотря на то, что у тебя отняли эту игрушку. Поищи какую-нибудь другую, которая больше подходит твоему возрасту. Спокойной ночи!

Бернгард ушел. Люси проводила его в угрюмом молчании. Слезы, наполнявшие ее глаза, сразу высохли — так на нее подействовали последние слова брата. Ее считают ребенком и в наказание посылают спать. И это позволяют себе с нею — с нею, перед которой сам граф Ранек стоял на коленях, умоляя о любви! Брат запрещает ей любить Оттфрида, смотрит на ее чувство, как на игрушку!.. Ну, хорошо, она ему покажет! Она ни за что не позволит сделать себя жертвой деспотичного, жестокосердного брата, ни за что! Если граф еще раз встретится с нею и снова предложит ей руку, она покажет Бернгарду, что имеет собственную волю и вовсе не намерена подчиняться его «демократическим фантазиям».