Тюряга - [44]

— Розмари-и-и… — в сладостной судороге задергался он.

Но в следующий момент ужасный и неотвратимый удар обрушился, оглушая его, прокалывая, прорывая острыми железными кольями его барабанные перепонки. И адская вспышка словно разъяла, распяла на длинных иглах его глаза.

— Фамилия?! Номер?! — раздался металлический голос из громкоговорителя.

Фрэнк очнулся, обнаруживая себя снова на досках.

— Леоне, пятьсот десять, — произнес он, автоматически вскакивая и поворачиваясь к видеокамере.

35.

Почти месяц Розмари не решалась заговорить с миссис Леоне о том, что так волновало ее. Они часто созванивались и разговаривали о Фрэнке, о будущем приближающемся его освобождении, о здоровье миссис Леоне и о работе Розмари, но лишь только девушка пыталась хоть как-то навести разговор на прошлые годы, когда отец Фрэнка работал в школе вместе с Драмгулом, как миссис Леоне или трагически замолкала, или резко переводила разговор на другую тему. Наконец Розмари решилась поговорить обо всем с миссис Леоне прямо. „Скажу все, что я знаю про фотографию, — подумала она, — а, может быть, и про дом“. Она стала ждать благоприятного случая, чтобы отправиться в гости, и случай скоро предоставился. Миссис Леоне написала очередное письмо сыну и озабоченная тем, что с момента перевода Фрэнка в „Бэйкли“, не получила еще ни одного его ответа, попросила Розмари отвезти заодно и ее письмо, когда девушка сказала, что собирается съездить в „Бэйкли“ еще раз, передать свое письмо и поговорить о возможности свидания. По телефону они договорились на среду, и весь вечер вторника Розмари промучилась, думая о том, как повести разговор.

Утром перед визитом она решила к матери Фрэнка заехать на Форест авеню и еще раз взглянуть на дом с колоннами, дом номер тридцать семь, память о котором не давала ей покоя. Она остановила машину, как и в прошлый раз, напротив решетки и долго не выходила, разглядывая дом из кабины. Желтый, трехэтажный, с колоннами, слева решетка с вензелями, справа подъезд и окно. „Ничего особенного“, — подумала Розмари. И вдруг мелькнуло: „Надо бы сфотографировать. Тогда можно будет показать подруге. Вдруг я все-таки ошибаюсь. Начну задавать миссис Леоне нелепые вопросы, называть какие-то адреса, фамилию какого-то Корта и окончательно ее вспугну. А следующий случай с визитом может не скоро представиться. Как же быть?“ Она лихорадочно продолжала думать. „Съездить домой за поляроидом — это быстро. Но вот подруга? Вдруг ее нет дома или она сегодня занята?“ Розмари вышла из автомобиля и огляделась в поисках телефонного аппарата. На счастье подруга оказалась дома и ничего не имела против, если после обеда Розмари заедет к ней на часок. Осталось только успеть сфотографировать дом. Девушка села в машину и поехала за фотоаппаратом. Дома она долго не могла его найти. Она перерыла все ящики письменного стола, осмотрела полки в шкафу и на стеллаже и наконец обнаружила его в тумбочке под телевизором. По дороге на Форест авеню она гнала машину быстрее обычного, потому что сгущались тучи и вот-вот должен был пойти дождь. Так оно и случилось, стоило ей остановиться перед домом с колоннами, как по крыше кабины забарабанил дождь. В надежде, что он скоро кончится, Розмари достала сигарету и закурила. Прошло пять минут, десять, двадцать, сорок, дождь не кончался. Розмари посмотрела на часы, пора было ехать к подруге, ведь она должна еще вовремя нанести визит миссис Леоне. „Черт, как обидно, что вся затея с фотографией срывается“, — подумала Розмари, не зная, ехать ли ей к подруге или позвонить и, извинившись, перенести визит. И в это самое время дождь утих, а выглянувшее солнце осветило дом. Появившаяся через тридцать секунд фотография, оказалась довольно темной и неясной, все же пелена дождя сделала свое дело, но основные детали — колонны и вензеля на решетке — были видны. Снова пошел сильный дождь. Розмари включила зажигание и направила автомобиль в сторону центра. „Но как же мне показать фотографию подруге? — думала она по дороге. — Ведь она опять станет интересоваться, почему это меня так волнует?“ Подруга была не очень близкая, а Розмари не хотела, чтобы пошли слухи о том, что она интересуется отношениями Драмгула с миссис Леоне, потому что любовником подруги был комиссар полиции. Почти доехав до дома подруги, Розмари передумала и решила ехать сразу к миссис Леоне. Ругая сама себя за свою женскую непоследовательность, она остановила машину у телефонного аппарата и позвонила подруге, извинившись за то, что не может приехать, как обещала, потому что должна встретить тетю, которая неожиданно прилетает из Нью-Йорка. Положив трубку, Розмари вышла из будки и села в машину, направляясь к миссис Леоне.

Они попили чаю с тортом, поговорили о том-о сем. Миссис Леоне пошла за письмом в соседнюю комнату, вернулась и передала его Розмари. Пора было прощаться, а девушка все не могла решиться. Наконец, уже в прихожей она вдруг достала фотографию и протянула ее матери Фрэнка, пристально вглядываясь в ее лицо.

— Скажите, вам ничего не напоминает этот дом? — спросила Розмари.

Миссис Леоне взяла в руки фотографию и лицо ее побледнело.