Как профессиональный революционер дедушка не признавал никаких других профессионалов — только профессионалов революции. Но эти профессионалы умели делать только революцию, а революция стране теперь уже была не нужна. То, что прежде называлось революцией, теперь называлось контрреволюцией, и профессиональные революционеры легко становились контрреволюционерами.
Так случилось и с дедушкой. Какой-то высокий руководитель, которому вместо костюма прислали знамя, увидел в этом насмешку, надругательство над нашими знаменами. Приговор висел в воздухе: расстрел заведующему, а подчиненным каторжные работы.
Дедушка не стал дожидаться приговора и, спешно покинув страну, какими-то путями добрался до города Копенгагена. Вообще-то он направлялся не в Копенгаген, он прочитал в газете о Гаагской конференции и то ли по созвучию, то ли еще почему-то спутал город Гаагу с городом Копенгагеном.
Город дедушке понравился, он даже хотел в нем открыть пошивочную мастерскую. Но в стране капитала для любого дела нужен капитал, а его-то как раз у дедушки не было. И не было рабочих-металлистов, которых можно было бы сплотить в пошивочный коллектив, чтобы придать этому делу политическое направление. А что касается первой его профессии, то не возвращаться же в металлисты человеку, который привык работать с людьми. И пошел дедушка в ресторан вышибалой (по-датски было другое название) — руководить нарушителями порядка.
Вот где пригодились его кулаки, которые он научился сжимать в стране победившего пролетариата. Посетители от них так шарахались, что в ближайших ресторанах хозяева уволили своих вышибал и безмятежно существовали в сфере дедушкиного влияния.
Так, не разжимая кулаков, дедушка дослужился до пенсии. За это время женился, стал отцом, потом дедушкой, и все это не разжимая кулаков.
Люди, сравнительно близко знавшие дедушку (особенно приближаться к нему никто не решался), отзывались о нем хорошо, прочили ему блестящее прошлое. Говорили, что он мог стать мастером какого угодно дела, если б только не поленился разжать кулаки. Для всякой работы нужно прежде всего разжать кулаки, а этого не умеют в стране победившего пролетариата.
Пришли бандиты к власти, а разбойники ушли в оппозицию. То есть стали следить со стороны, что бандиты делают неправильно, и критиковать их за эти неправильные действия.
Например, в бюджете на текущий год пятнадцать процентов было выделено на грабежи и всего лишь восемь процентов на квартирные кражи. Как же при этом развивать экономику? А на вооруженные нападения с целью причинения телесного и другого ущерба и вовсе выделено пять процентов. А ведь сюда входит и любовь. Не с первого взгляда, а с первого действия.
Бандиты много чего делали неправильно, поэтому народ все чаще вспоминал благородных разбойников, которые у богатых отнимали, а бедным обещали раздать. Правда, прошли только первый этап: отнять отняли, а раздать не успели.
Ничего, когда снова придут к власти, раздадут. Теперь, когда половина дела фактически сделана, остальное будет не так трудно.
Что касается бандитов, то они были в принципе против того, чтобы у богатых отнимать, потому что сами очень быстро становились богатыми. Как же им было у себя отнимать, а тем более допустить, чтоб у них отнимали другие?
За это разбойники тоже критиковали бандитов, упирая на то, что, когда они, разбойники, придут к власти, они будут только раздавать, ничего ни у кого не отнимая.
Конечно, народу это нравилось. Кому не понравится, когда ему дают? Это намного приятнее, чем когда отнимают.
Так и случилось, что разбойники пришли к власти, а бандиты ушли в оппозицию. Народ затаил дыхание: ну, сейчас будут раздавать. Но никто ничего не раздает. Потому что эти бандиты все разграбили и теперь нечего раздавать народу.
— Нужно еще немного поотнимать, — говорят разбойники. — Поотнимаем, поотнимаем, а потом уже будем раздавать.
Возмущается народ. И оппозиция возмущается вместе с народом.
А благородные разбойники начинают отнимать у богатых, чтобы потом, конечно, бедным раздать, но у богатых богатство в таких местах, что его не отнимешь, — надежно спрятано. Приходится отнимать у бедных. У этих все их добро на виду.
С одной зарплаты отнимешь, с другой отнимешь, так оно постепенно и собирается.
Отнимают разбойники, а как время приходит раздавать, уходят в оппозицию, чтоб возмущаться вместе с народом.
Бандиты придут, награбят — и уходят в оппозицию, чтоб возмущаться вместе с народом.
Не поймешь, кто грабит, кто возмущается. Ясно только, что все с народом, все за народ. Грабители и ограбленные — едины.
Путем великих
Если в глубины веков заглянуть или же просто поверить исследователям, для всех великих — единственный путь: путь от преследователей — к последователям.
Путем малых
Не умирает вечное искусство, но как найти достойные пути в том мире, где господствуют два чувства: страх потерять и страсть приобрести?
Путем простой перестановки
ХО-ТИ ти-хо…
Путем обвальной демократии
И все не так, и все некстати, повсюду хаос и разброд, поскольку зад не хочет сзади, а тоже норовит вперед.
Путем свободы слова от всего
