Тысячи лиц Бэнтэн - [9]

Рядом с домом блестел под солнцем маленький пруд. Две дорические восьмифутовые колонны подпирали воздух там, где, как я понял, был парадный вход. Между колоннами торчал мужик в старомодном костюме дворецкого, прямиком из благонравного британского детектива. Он как будто стоял там уже лет двадцать и еще не закончил эту процедуру.

— Добрый день, господин Чака, — поздоровался он. — Полагаю, вы здесь ради встречи с господином Накодо, так?

— Как скажете, — ответил я.

Дымку над головой сверлило добела раскаленное солнце. Я слушал цикад, ворон и далекие автомобильные гудки; шуршал остроносыми ботинками по дорожке и думал, за каким же чертом я сюда приперся. А потом вслед за слугой зашел в дом.

Я, по обычаю, скинул ботинки, а слуга протянул мне пару блестящих пластиковых шлепанцев с именем Накодо на подошве, напечатанным китайскими иероглифами. Потом слуга отфутболил меня другому парню в таком же костюме дворецкого. Тот повел меня сквозь шикарный лабиринт, который этот господин Накодо звал своим домом.

По-моему, дизайнер интерьеров сговорился с ландшафтником, поскольку дом выглядел что твой ночной кошмар после целого дня, проведенного в музее с толпами народу. Картины, скульптуры и всякие дорогущие штучки были кучами напиханы по всем углам и щелям. Сдается мне, что коллекцию подбирали так же тщательно, как обычную банду линчевателей. Наверняка этот хлам стоил дороже, чем вея моя зарплата за три или четыре оборота печного колеса смерти и реинкарнации.

Поплутав по закоулкам и очутившись в маленькой комнате, я развалился в шикарном кожаном кресле. Дворецкий сказал, что господин Накодо вскоре присоединится ко мне, и предложил чаю или кофе. Я отказался, и слуга ушел, оставив меня в кабинете. В сравнении с другими комнатами кабинет был практически пуст. Окна затянуты тяжелыми шторами, в центре комнаты громоздится огромный стол, а стены увешаны черно-белыми снимками в рамках.

Минуты, прихрамывая, бежали друг за дружкой, я сидел в кресле и пересчитывал пылинки там и сям. Пылинок нашлось немного. Не успел я заскучать, как услышал позади жужжание.

В трех-четырех футах от меня сидел старик в инвалидном кресле. Невозможно хрупкое тело сплошь укутано в узорчатое многослойное кимоно, а над узлом черной и золотистой ткани торчит голова. Меня как стукнуло — этот сморчок сидит тут с самого начала, с тех пор как я зашел в комнату. Старик беззубо улыбнулся в мою сторону, и я осклабился в ответ.

— Мы пробуждаемся от глубокого сна длинной ночи, — заявил он, качая головой и ухмыляясь. Его череп туго обтягивала кожа, тонкая, как пергамент.

— Чего?

— Мы пробуждаемся от глубокого сна длинной ночи.

— Это уж точно, — согласился я, не въезжая, о чем это мы вообще. — Вы господин Накодо?

Сморчок не ответил. Захлопнул рот, и его лицо обмякло. Потом он снова едва слышно заскрипел:

— Как сладок шум волн под нами.

Я уж было собрался опять, как болванчик, кивнуть в знак согласия со сладким шумом волн, но тут старикан ткнул рычаг на своем кресле, с жужжанием проехался но ковру и вылетел прямиком из комнаты. Я даже затылка его не видел — только кресло катится по пустому кабинету, сворачивает влево и исчезает.

А я остался сидеть, соображая, что же это было.

Так ни до чего и не додумавшись, я встал и решил глянуть на фотографии по стенам. В основном безрадостные групповые портреты серьезных мужиков в костюмах. Крутые воротилы позировали на фоне больших логотипов больших компаний или сидели вокруг больших столов в безликих залах заседаний. Попалось и несколько снимков повеселее, на воздухе, где политиканы со смутно знакомыми физиономиями что-то открывали, кромсая ленточки. На лица натянуты улыбки, жесткие и неуклюжие, как церемониальные шляпы, в которых политиканы позировали.

Только потом до меня дошло, что общего на этих фотографиях, кроме жуткого дефицита joie de vivre.[9] На каждой торчал один и тот же тип. Круглолицый мужик средних лет в сером костюме. Сперва его трудно было выцепить, но потом я понял, в чем фокус. Он всегда ошивался на краю кадра, словно вот-вот улизнет со снимка. А еще, по-моему, этого мужика никто не учил улыбаться в камеру.

— Простите, что заставил вас ждать, — раздался голос за моей спиной.

Тип с зализанными волосами, открывающими широкий лоб, выглядел в точности как на фотографиях, разве что слегка вылез на передний план. Костюм дорогой и сшитый на заказ, но пузо все равно торчит. Он прошаркал в комнату, закрыв дверь, а я тем временем боролся с искушением насвистеть мотивчик «Вот идет слоненок». Мужик щелкнул выключателем, но светлее в комнате не стало.

Он подошел к большому столу красного дерева и сел. Я снова плюхнулся в кожаное желеобразное кресло. Если припомнить, надо мне было насторожиться, еще когда мужик нс поклонился. Должен был прозвенеть тревожный звоночек, потому что мужик не дал мне визитку, не повторил предложение слуги выпить чаю и не извинился за то, что дом у него не такой большой, как дома в Америке, хотя это и неправда. Мне бы прямо тогда поднять трубку и вызвать копов, но я был счастлив забить на этикет и узнать наконец, за каким хреном я тут очутился. Не знал я, насколько это затянется.