Тысячеликая мать. Этюды о матрилинейности и женских образах в мифологии - [4]

Женское лицо красиво – с точки зрения мужчины, но не только. Ведь существует же поговорка «Красив как девушка», но нет поговорки «Красив как мужчина». Женское лицо педоморфно. Это значит, что его размеры изменяются в пубертате изоморфно, в то время как мужское лицо растет алломорфно: усиливается его рельеф и челюсть становится «лошадиной» (не у всех). Поэтому у женщин (и у детей) реже встречаются резкие нарушения пропорций лица, которые субъективно расцениваются как «некрасивость», и чаще встречаются у мужчин, чем у женщин. Красота – это в первую очередь пропорции, то есть в отношении лица – широко (но в норме) расставленные глаза, часто они при этом и большие на фоне общего треугольного или подтреугольного (так выражаются археологи) контура лица, вызванного редукцией подбородка. Все остальное – волосы, ресницы, прямой или слегка горбатый нос, цвет и гладкость кожи – осознается и анализируется мозгом потом, после мгновенного, фотографического уяснения пропорций. При этом я не хочу сказать, что нет некрасивых и непропорциональных мужских лиц. Они есть, но встречаются реже. Лицо Дэвида Бэкхема, например, красиво – на мой взгляд. Я высказываюсь здесь как человек, который немного умеет рисовать, свои три первые книги я иллюстрировал сам.

Женщины дважды радикально меняли историю человечества – в лучшую сторону. Первый раз – когда они (я так думаю) изобрели язык, второй – когда они «изобрели» земледелие.

Социальные модели, основанные на прослеживании родства преимущественно по женской линии, представляют собой очевидный резерв для конструирования альтернативных форм социальной организации. Сейчас мы со скрипом добились некоторых успехов в борьбе за равенство полов. Но по-прежнему женщины – самый многочисленный из угнетаемых классов человечества. Не в Дании или Франции, но в Индии, Иране, во многих других мусульманских странах и, например, на Новой Гвинее. И в нашей стране мужчин – любителей домостроя, мужчин, отрицающих способность женщины сравниться с мужчинами в интеллектуальном отношении, к сожалению, слишком много. Матрилинейные общества дают пример таких социальных систем, в которых женщина за тысячелетия до современной эмансипации занимала достойное место, имела высокий статус; обществ, в которых взаимоотношения полов были разумно сбалансированы и в которых гендерного насилия было гораздо меньше, чем при доминации патриархальных идеологических установок (см., например, Stege et al. 2008: 15). Поэтому избранная мною тема важна в теоретическом, прикладном, просветительском и даже пропагандистском значениях.

Глава первая. Матрилинейность и матрицентричность

Немного историографии и полемики

Термины «матриархат» и «матриархальный» были, как известно, дискредитированы марксистами. Но и без учета этого досадного обстоятельства матриархат (в смысле доминации женщин в социальной жизни), как было выяснено совместными усилиями социальных антропологов и этнологов, – это то, чего в действительной истории никогда не было. С историографией вопроса о «матриархате» можно ознакомиться во многих работах (см., например: Schlegel 1972: 1–3; Murdock 1949: 184–187; Knight 1991, 2008).

Взамен представления о матриархате как одной из начальных стадий человеческой истории постепенно сформировалось представление о матрилинейности как об изначальной форме десцента, или счета родства. Но и это представление вскоре оказалось под ударами критики таких исследователей, как, например, Франц Боас и Альфред Рэдклифф-Браун. Так, Боас стремился доказать, что некоторые племена квакиютлей внутренних районов Британской Колумбии (Канада) первоначально не были матрилинейными, но впоследствии «восприняли от береговых племен матрилинейную клановую организацию» (Knight: 1991: 6; Boas 1940: 635; Lowie 1960: 420).

На поверку, однако, нумаюм (numayum) – кланы квакиютлей – оказались не матрилинейными, а смешанными (mixed), аффилиация детей – «неопределенной» (undetermined), десцентные группы – неэкзогамными, и в целом ход рассуждений Боаса в случае с квакиютлями Р. Лоуи охарактеризовал позже как «не удовлетворяющий условиям научного теста». Тем не менее энергичная пропаганда «случая с квакиютлями» способствовала утверждению в научной среде мнения, что Боасу удалось опровергнуть тезис об универсальной первичности матрилинейной организации по отношению к патрилинейной (Knight 2007: 6). Понятно при этом, что, даже если бы у квакиютлей переход к матрилинейной организации реально имел место, это никак не могло быть удовлетворительным доказательством ошибочности представления о первичности матрилинейности по отношению к патрилинейности. Но подчеркнем, что случаев перехода от патрилинейности к матрилинейности по-прежнему не зафиксировано ни одного! И это остается в числе главных аргументов сторонников тезиса о первичности матрилинейности.

Другой аргумент, тоже относящийся к числу ключевых, связан с явлением, получившим в науке название авункулата. Так называют зафиксированный у многих бесписьменных народов обычай, в соответствии с которым в жизни человека, особенно в жизни мужчины, очень большую роль играет брат его матери (лат. avunculus). Нередко он в таких обществах более важный и более близкий родственник, чем даже отец. Часто именно он выступает воспитателем и покровителем человека. Распространен также обычай, по которому, женившись, человек вместе со своей женой поселяется в доме или в деревне брата своей матери. Это называется авункулокальным поселением. Сторонники тезиса о первичности матрилинейности видят в авункулате пережиток этой формы родственной организации. Возражая им, Альфред Рэдклифф-Браун выводил авункулат из универсальных психологических и социологических принципов, не прибегая к «устарелым» эволюционным объяснениям. Но так ли уж они устарели?