Тысячелетия, погребенные пустыней - [26]
— Что это за крепость? — спросил я нашего проводника.
— Это Топрак-кала. Там нет ничего интересного, — был лаконичный ответ.
На следующий день наш караван подходил к «неинтересной крепости».
Так описывает С. П. Толстов свое первое знакомство с Топрак-калой. Караван подошел к крепости, и перед археологами на двадцатипятиметровую высоту поднялась громада трехбашенного замка. Наверху, на центральной площадке, они увидели полуразрушенные арки сводчатых помещений башен, сделанных из огромных квадратных сырцовых кирпичей. К замку примыкало большое городище, укрепленное высокими оборонительными стенами. Здесь, на развалинах жилых построек, археологи нашли десятки медных монет: «гигантский нумизматический кабинет», — писал впоследствии С. П. Толстов. А у южных ворот городища находилась большая россыпь обломков оссуариев — погребальных, керамических ящиков — костехранилищ, куда, согласно господствовавшему тогда в Хорезме зороастрийскому погребальному обряду, складывались очищенные птицами и ветром кости умерших.
«Можно было быть довольными разведкой. Уже первого ознакомления было достаточно, чтобы убедиться, что перед нами первоклассный памятник античной культуры Хорезма, сулящий исследователям поистине неисчерпаемые перспективы. И это впечатление не обмануло».
Начавшиеся в 1940 г. исследования Топрак-калы были прерваны Великой Отечественной войной. Многие археологи, в том числе и начальник экспедиции С. П. Толстов, ушли на фронт. Летом 1945 г. раскопки возобновились, а с 1946 по 1950 г. крепость стала основным объектом раойт экспедиции.
О Топрак-кале написаны десятки статей — научных и популярных, в академических изданиях, журналах и газетах. Но результаты раскопок крепости настолько разнообразны и интересны, что в этих статьях отражены лишь основные их итоги. В полный отчет о раскопках, а он в ближайшие годы будет подготовлен, войдут разделы, написанные не только археологами и историками, но и архитекторами, искусствоведами, реставраторами, химиками, биологами.
Необычайно интересна архитектура памятника, являющегося замечательным образцом градостроительного и фортификационного искусства античного Хорезма Мощный цоколь (представляющий собой систему перекрещивающихся глинобитных стен, пространство между которыми заполнено кирпичной кладкой не на растворе, а на чистом сухом песке) поднял на двенадцатиметровую высоту центральную площадку замка. Здесь в два этажа располагались жилые, хозяйственные и парадные помещения дворца, перекрытые мощны ми, так называемыми «коробовыми» сводами. Световые люки в перекрытиях и открытые дворики куда выхоли двери сразу нескольких таких помещений, давали свет. Был, по-видимому, и третий этаж, более легкий с решетчатыми стенами из сырцового кирпича.
Три грандиозные башни с жилыми помещениями внутри, вздымавшиеся по крайней мере на тридцатиметровую высоту (и теперь, спустя полторы с лишним тысячи лет после постройки, их высота около 25 м), господствовали над цитаделью, городом и окружающей равниной.
Построенная в III в. крепость до 305 года была резиденцией правителей страны хорезмшахов. Покинутый хорезмшахским двором замок (город жил до V века) начал разрушаться. Обрушивались своды, падали размытые дождями и иссеченные песчаными бурями стены. Когда в замок пришли археологи, он казался огромным глиняным монолитом. Метр за метром — обломки кирпичей, рухнувшие своды, глиняные натеки, образовавшиеся после дождей, — препарировали глину археологи, разгадывая тайны дворца. И им открывались такие подробности его истории, которые, казалось, должны были быть навеки погребены под многометровым слоем разрушений. Вот один из примеров подобного рода открытий. Накапливавшиеся из года в год наблюдения над особенностями строительных приемов и архитектуры дворца позволили С. П. Толстову установить, что он строился в рекордно короткий срок. Более того, стало ясным, что план дворца в ходе строительства изменился — первоначально предполагалось построить лишь большое квадратное дворцовое здание. Оно было уже сооружено, украшено снаружи вертикальными выступами-пилястрами и оштукатурено, когда возникла идея возведения трех величественных башен.
И еще одна деталь: срок между постройкой дворца и возведением башен был очень коротким. Штукатурка стены, к которой была пристроена южная башня, не пережила в открытом виде ни одной зимы.
Можно было бы рассказать полную сомнения и самых замысловатых догадок историю поисков входа во дворец. Только в конце раскопок, в 1950 г., когда применение ленточных транспортеров позволило начать расчистку засыпанных толстым (до 14 м) слоем песка внутренних дворов, было установлено, что входили во дворец через большой пандус, подводивший к восточной стене цитадели.
Почему же так спешили с постройкой дворца? Наиболее вероятное объяснение этому давала политическая обстановка того времени в Средней Азии и Хорезме.
