Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома - [98]

С Польшей дела были не намного лучше. Поляки отвоевали Полоцк, Витебск, Оршу, Могилев, Минск, Бобруйск и Вильно. О Волыни и Подолии речь уже не шла. От царской прибавки к титулу 1655 г. ничего не осталось. Правда, в руках царя был Смоленск и Левобережье Украины — но это был такой мизер по сравнению с теми упущенными возможностями присоединить ВСЮ УКРАИНУ, ВСЮ БЕЛОРУССИЮ и ВСЮ ЛИТВУ…

Соловьев в своей «Истории…» один из подразделов озаглавил — «Двадцать одна причина, почему царь Алексей не мог быть избран в преемники Яну-Казимиру». О двадцать второй по счету (и первой по сути) читатель должен догадываться сам…

Вследствие этой неудачи старого гетмана хватил удар, и вскоре он умер.

Впрочем, моя оценка успешности деятельности царя Алексея Михайловича может показаться некоторым читателям несколько субъективной. И они будут правы (отчасти), так как трудно подходить с современным мерилом (и уже зная, чем обернулся тот или иной политический шаг в дальнейшем) к Средним векам. Не стоит забывать и о средневековом принципе дипломатии, который я назвал «царь горы»: международный успех оценивался не только по достижениям своей страны, но и соизмерялся с выгодами, полученными вследствие той или иной политической акции другими державами. Так вот, Московское государство могло быть удовлетворено если не собственными приобретениями, так тем, что другой внешнеполитический конкурент — Швеция — не приобрел того, на что мог рассчитывать.

Возможно, кому-то мои слова покажутся циничными, однако «собирательнице русских земель» также было невыгодно существование сильного украинского государства на ее южных границах. Москва просто не успевала «переварить» приращенные территории — и значит, православным снова было суждено томиться в «латинской неволе». В 1667 г., заключая Андрусовское перемирие, а в 1686 г. и «Вечный мир» с Речью Посполитой, Московское государство (отложив лозунг о «собирании русских земель» и «защите православных» в долгий ящик) без особых угрызений совести пошло на раздел Украины с Польшей — хотя это и попирало чувства казаков, и было нарушением Переяславских договоренностей, если не по букве, то по духу. Однако московский царь был хозяин своему слову: хотел — давал, хотел — забирал…

После присоединения украинского Левобережья (по тогдашней терминологии — Малороссии) Московское государство перестает именоваться таковым. Не сразу, конечно. Но изменение в титулатуре царя повлекло за собой и изменение названия государства. Как объяснял подьячий Григорий Котошихин шведским дипломатам, «…А пишетца та титла «всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец» не изстари, внове, при нынешнем царе, как учинились в вечном подданстве Малая Росия, войско Запорожское, гетман Богдан Хмелницкой с казаками и со всеми Черкаскими городами. Великою Росиею прозвано Московское государство; Белая Росия Белорусцы, которые живут около Смоленска и Полотцка и в ыных городехь. Если ранее великие князья владимирские и московские, а также цари московские писались «государями всея Руси» от неудовлетворенных амбиций[102], то теперь древнее понятие «Русь», а более того, модерное слово «Россия», приобретало новые, собирательные черты. В начале XVI в. австрийский посол Сигизмунд Герберштейн писал, что «…Сами же московиты, отвергая подобные мнения, как не соответствующие истине, уверяют, будто их страна изначально называлась “Россея” (Rosseia), а имя это указывает на разбросанность и рассеянность ее народа, ведь “Россея” на русском языке и значит “разбросанность” или “рассеяние”». Т.е. сами московские жители (а общался австрийский посол далеко не с маргиналами) не могли толком объяснить свое историческое происхождение. После присоединения Полоцка и некогда стольного Киева складывается — новая — стройная картина «Великой», «Малой» и «Белой» Русей (России), где все нити сходятся к «всероссийскому» царю.

Но произошедшие качественные изменения затронули не только титулатуру царей. Вобрав в себя хозяйственный, военный и интеллектуальный потенциал присоединенных «Русий», Россия впервые со времен Ливонской войны могла поставить перед собой стратегические задачи. И не только поставить, но и решить.

Прежде всего, в последней трети XVII в. по Крыму было нанесено сразу несколько мощных ударов.

Самый удачный из них — это поход запорожских казаков под руководством атамана Сирка в 1676 г.

Атаман Иван Сирко был родом из г. Мерефы, что под Харьковом, однако большую часть жизни провел на Сечи, где начиная с 1663 г. и до смерти в 1680 г. 13 раз избирался кошевым Атаманом. Отчаянный рубака, гроза турок и татар, он, по подсчетам историка Д.И. Яворницкого, принимал участие в 55 битвах (не считая мелких стычек) и почти во всех праздновал победу. Татары за жестокость называли его «урус-шайтаном» (русским дьяволом) и пугали им своих детей, а польский король Ян III Собеский, писал, что Сирко «воин славный и в ратном деле большой мастак».

В 1659 г. Сирко оказал неоценимую услугу Московскому государству, когда после несчастливой для московитов Конотопской битвы ударил по крымским улусам, чем расстроил планы гетмана И. Выговского и хана Мехмет-Гирея. В том же году он приложил руку к свержению И. Выговского и избранию гетманом московского ставленника Юрия Хмельницкого.