Тысячелетие России. Тайны Рюрикова Дома - [15]

/₂ половца, так ярко выражены азиатские черты лица, то у Игоря Святославича — и подавно.

И в свой, прославленный неизвестным автором, поход Игорь отправился отнюдь не из чувства сострадания к христианским полоняникам и не за поруганную честь православия, а лишь из корысти. Если верить летописцу, осознав провал свого похода, «…Игорь… помяноухь азъ грехы свое пред Господомь Богомъ моимъ, яко много оубииство кровопролите створихъ в земле крестъяньстеи, яко же бо азъ не пощадехъ христьянъ, но взяхь на щитъ городъ Глебовъ оу Переяславця. Тогда бо не мало зло подъята безвиньнии христиани: ошлоучаеми отць от рожении свогх, брать от брата дроугъ, от дроуга свого, и жены от подроужии своихь, и дщери от материи своихь, и подроуга от подроуг своея и все смятено пленомъ. И скорбью тогда бывтюю, живии мертвымъ завидять, а мертвии радовахоуся, аки моученици святыи. Огнемь от жизни сея искоутение приемти. Старце поревахоуться, оуноты желютыя и немилостивыя раны подъята, моужи же пресекаемы ирасекаеми бывають, жены же оскверняеми. И та вся створивъ азъ. Рече Игорь — не достойно ми бягиеть жити, и се ныне вижю местъе от Господа Бога моего». Киев Игорь почему-то не вспомнил, а только Глебов, разграбленный под его началом, — видно, Игорь считал, что ответственность ложится прежде всего на руководителя, а не на подчиненных.

По мнению Ипатьевской летописи, Игорь проявил благородство, не бросив «черных людей» в степи на растерзание превосходящим силам степняков и не убежав. Но это никак не повлияло на исход сражения. И надо все же признать, доля риска после поражения для князя (родственника степняков и друга главного хана) и простого ратника несоизмерима. Бежав из плена (при «странном» попустительстве хана Кобяка), Игорь Святославич еще будет ходить на половцев — но это не будут половцы из орды Кобяка. Да и сын Игоря Святославича, тоже плененный, вынужден был взять в жены дочь хана Кончака, чтобы получить свободу. Кстати, во святом крещении невестка Игоря Святославича именно это имя и получила — Свобода…

Итак, за долгие годы существования рядом Руси и Половецкого поля на свет появилось несколько поколений метисных князей. Но дело не столько в разрезе их глаз, цвете кожи и т.д., сколько в отношении «новых русских князей» к своим подданным в своем собственном уделе и в отношении «новых русских князей» к единству Руси вообще.

Что касается первого, то «новые русские князья» проявляли, как правило, большую импульсивность и склонность к жестокости. Что касаемо второго, то тут надо отметить все нарастающее безразличие «новых русских князьей» к Руси как соборному и священному понятию…

Последним известным нам из летописей «половецким зятем» из русских князей был Ярослав Всеволодович, внук Юрия Долгорукого. В 1206 г. отец женил его на дочери хана Юрия Кончаковича. Но о Ярославе Всеволодовиче мы поговорим позже и более обстоятельно.

Среди же множества русско-половецких браков нельзя не выделить один. Как правило, русские князья брали в жены ханских дочерей — из прагматичных побуждений. Но за половцев («поганых») своих дочерей не отдавали — даже когда те потихоньку начали креститься. Но в 1159 г., говоря о хане Башкорде, летописец называет его «отчимом» удельного князя Святослава Владимировича Вщижского, «бе бо маши его бежала в Половци и шла за ны». Что ж, вот уж действительно, любовь не знает границ…

Глава 5. СМЕРТЬ НА КЛЯЗЬМЕ: ИСТОРИЯ СУЗДАЛЬСКОГО «САМОСТИЙНИЧЕСТВА»

Говоря о процессе распада Киевской Руси, следует признать, что главным его движителем были княжеские «которы» (усобицы).

Киевская Русь включала в себя обширные территории различных восточнославянских и неславянских племен, что стимулировало центробежные силы. Однако, несмотря на племенную пестроту, отнюдь не потомки племенной знати таили в себе угрозу распада централизованного государства.

Спонтанные выступления покоренных племен жестоко пресекались (вспомним подавление восстания древлян княгиней Ольгой), а благодаря принятию христианства, внедрению грамотности, расширению внутренней торговли и миграции населения к концу XI в. племенные различия начали стираться. И хотя еще Владимир Мономах вспоминал, что отец его дважды посылал на мятежных вятичей, возглавляемых племенным вождем Ходотой, это было скорее исключение из правил. Старые племенные названия со временем исчезали, взамен образовались территориальные: вместо полян появились киевляне; северяне были вытеснены черниговцами, кривичей заменили смоляне и псковичи, галичане явились на смену тиверцам…

Угроза раскола государства появилась оттуда, откуда ее меньше всего вроде бы можно было ожидать, — из самого великокняжеского дома. Обилие великокняжих отпрысков без четкой и эффективной системы наследования ввергало страну в хаос междоусобиц каждый раз, когда умирал прежний правитель. Так было после смерти Святослава Игоревича. Так было после смерти великого князя киевского Владимира Святого. Так случилось и после смерти Ярослава Мудрого.

Тюрки-османы, столкнувшись с подобной проблемой, решили ее раз и навсегда — при восшествии на престол нового султана все его братья умерщвлялись. Но в христианской Руси на это пойти не могли. Поэтому на Руси сложился свой особый порядок наследования, отечественными историками названный «лествичным правом», а зарубежными — горизонтальным наследованием. Суть его заключается в том, что все Рюриковичи считались совладельцами Руси (такое вот семейное предприятие), поэтому старший в роду сидел в Киеве, следующие по значению — в менее крупных городах. Княжили в таком порядке: старший брат, затем младшие по порядку, затем дети старшего брата, за ними дети следующих братьев, за ними, в той же последовательности, внуки, затем правнуки и т.д. Те из потомков, чьи отцы не успели побывать на великом княжении, лишались права на очередь и получали уделы на прокорм. По мере смены главного князя все прочие переезжали по старшинству из города в город. Такой же лествичный порядок сохранялся и внутри отдельных княжеств. Окончательно он оформился при Ярославе Мудром.