Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - [48]

– Клянусь, ты даже розы затмишь своей красотой. В вечерней тишине твой голос был слышен издалека, и я внимал ему, гуляя по саду, покуда мне не спалось. Теперь, когда я увидел твое лицо, бессонница накинется на меня с удвоенной силой.

Услышав это, я уже не сомневалась, что это тот самый мужчина, о котором мне говорила госпожа Зубейда, тем более что евнух, только завидев его, ушел и увел моих служанок, чтобы мы остались одни.

Калиф вскрикнул в смятении и, прервав рассказ закупщицы, попросил ее открыть лицо. Она послушалась, и он узнал ее, и ахнул, и недоверчиво покачал головой, и жестом пригласил ее сесть. Визирь поспешил к калифу, поцеловал ему руку и прошептал что-то на ухо. Калиф немного подумал, затем кивнул и обратился к закупщице:

– Вернись на середину зала и продолжай рассказ.

Закупщица снова выступила вперед и продолжила.

– Когда я услышала эти слова, я отметила, как его низкий голос сочетается с мужественной внешностью. Кто бы это мог быть? Я засмотрелась на него, а он срезал ветку с куста и поднес мне. Аромат жасмина окутал мое сердце. Но я вспомнила, что дала зарок никогда не выходить замуж.

– Хотела бы я знать, куда подевались мои служанки, – сказала я.

– Наверное, легли спать, решив, что ты остаешься здесь на ночь, – ответил он, но тут же засмеялся и крикнул: – Эй, кто здесь?

Мы услышали шаги моих служанок, и он оставил меня, растворившись во тьме.

Засыпая, я порадовалась тому, что избежала злой участи. Мой неожиданный поклонник, конечно, подумает, что он мне безразличен. Но на следующий вечер другой евнух постучался в дверь и сказал, что пришел отвести меня во дворец.

Я подумала, что меня вызвала госпожа Зубейда, но, когда мы пришли во дворец, евнух провел меня не в ее покои, а в незнакомую комнату, полную книг и клеток с певчими птицами.

К моему удивлению, в комнату вошел вчерашний мужчина. Он с улыбкой налил нам вина, а когда я отказалась пить, то открыл поставец и вынул оттуда лютню.

– Не можешь ли ты спеть: «О, как хотел бы я склониться к ней на грудь – на год или на несколько минут»?

– К сожалению, господин, я не знаю этой песни.

Он рассмеялся, игриво на меня посматривая.

– Это не песня, это мои чувства. А теперь позволь мне поцеловать тебя, чтобы чуть-чуть охладить то пламя, что бушует в моем сердце со вчерашнего вечера.

Я внимательно рассматривала ковер, уговаривая себя не поддаваться желанию поцеловать прекрасного незнакомца и напоминая себе, что я поклялась никогда не влюбляться и не вступать в брак. Но это не помогало, и тогда я обратилась к своим воспоминаниям, перечисляя про себя злоключения моих сестер, но, увы! – мне все равно до смерти хотелось поцеловать его.

Тогда я подумала, что если выпью вина, то смогу потом говорить, что повела себя нескромно из-за опьянения. И я выпила до дна налитый мне кубок и еще один, и мужчина последовал моему примеру. И тогда желание охватило нас, и мой поклонник притянул меня к себе.

– Клянусь Аллахом, я тоже тебя люблю, но тебе не суждено мной овладеть, потому что я дала обет сохранять девственность, – сказала я, шагнув к двери. – Прошу, не говори ни о чем госпоже Зубейде.

– Что ты имеешь в виду?

– Если она узнает, что я отказала тебе, она на меня рассердится, – сказала я ему.

Тут мой поклонник рассмеялся, и смеялся долго.

– Наоборот, она будет в восторге. Ведь Зубейда – дочь моего дяди и моя жена!

Я ахнула и прикрыла рот обеими руками. Неужели этот мужчина – сам повелитель правоверных, Гарун аль-Рашид? И тогда, словно во сне, я спросила:

– Но почему ты не сказал мне об этом в первый же вечер?

Он рассмеялся, как мальчик.

– Я мечтал, чтобы женщина полюбила меня, не зная, кто я такой, – как мужчину, не как калифа! К тому же я боялся, что ты убежишь от меня, если я откроюсь тебе.

Трепеща всем телом, я спросила его, неужели он прочитал все книги, стоящие на полках.

– Не все, но многие из них, – ответил он.

Затем он взял меня за руку, и мы сидели и разговаривали о музыке, науках, астрономии и поэзии, и мои познания его удивили.

Потом нас стало клонить ко сну, и я легла на один диван, а он на другой. Утром, проснувшись раньше его, я радостно улыбнулась.

– Я нарушила свою клятву, но никогда не пожалею об этом, потому что калиф не похож на других мужчин.

Он пробудился и с радостью увидел меня рядом, и мы поцеловались.

Я показала ему, что вышила на нижней рубашке, которую носила под платьем: «Обещаю тебе, тело, не дать мужчине прикоснуться к тебе, чтобы избавить тебя от страданий».

Он поцеловал меня в лоб.

– Уверяю тебя, что со мной ты никогда не изведаешь страданий. Дай мне один месяц, и тогда я составлю брачный договор.

Калиф поселил меня в прекрасных покоях во дворце, и прислуживали мне десять рабынь. Наши дни переходили в ночи, а ночи в дни, и стали мы неразлучны, как рыба с водой.

* * *

Хозяйка дома и избитая сестра перешептывались об услышанном, ахая и ужасаясь, а закупщица продолжала рассказ.

– Когда калиф уходил, мое сердце отсчитывало мгновения, оставшиеся до его возвращения, а когда я причесывалась и волосы закрывали мое лицо, он говорил: «Зачем ты меня покидаешь?»

Но настал день, когда госпожа Зубейда послала ко мне своего евнуха с приглашением на ужин.