Сестры заплакали, увидев меня. Сестра – хозяйка дома лечила меня мазями и снадобьями, но ничто не могло унять боль и исцелить шрамы на теле и в душе. Я пролежала в постели несколько месяцев и наконец оправилась, но тело мое осталось обезображено, как ты видишь, о повелитель правоверных.
Как-то раз я отважилась подойти к дому моего мужа. Но, увы, дом оказался разрушен, а переулок, в котором он стоял, превратился в мусорную кучу. В великой печали я вернулась домой и поклялась, что никогда больше не стану думать ни о нем, ни о каком другом мужчине.
Сегодня вечером, как и во все вечера, мои сестры, черные собаки, получили триста ударов плетью. И с каждым ударом мои старые раны открываются и начинают кровоточить, и я извиваюсь от боли, и сердце мое разрывается от муки.
Так и жила я затворницей с моими сестрами и двумя суками до сего дня, когда младшая сестра позволила носильщику доставившему наши покупки домой, поужинать с нами…
Такова моя история, о добрейший калиф.
Калиф пригласил избитую сестру сесть и вызвал закупщицу:
– Думаю, и тебе есть что рассказать… Я заметил, с какой обидой и горечью ты поешь. Я ведь не ошибаюсь? Расскажи, не потерпела ли и ты обиды от мужчины?
И третья сестра, закупщица, начала:
– О повелитель правоверных…
О, повелитель правоверных… – начала она и замолчала, сняла шаль с плеч и накинула ее на голову. А потом тихо заплакала, утирая слезы краем шали. – О повелитель правоверных, с твоего разрешения я воздержусь и не стану рассказывать.
– Здесь каждый рассказал свою историю, – напомнил калиф. – Помнишь: когда я вошел в этот дом переодетым с визирем и Абу Нувасом, вы, три сестры, угрожали нам смертью, если мы не откроемся. Настал твой черед – приступай.
– С твоего позволения, – сказала закупщица, – я должна предупредить, что моя история только смутит тех, кто здесь присутствует, и потому…
Но калиф жестом прервал ее и приказал начинать. И она покорилась.
– Увидев, сколько натерпелись мои четыре сестры от своих мужей, я дала зарок замкнуть сердце на ключ и никогда не думать ни о любви, ни о браке. Но злая судьба все же настигла меня. О да, повелитель правоверных, она, словно волна, подхватила меня, и я чуть не погибла, подобно пчеле, захлебнувшейся в своем же меду. Я говорю «мед», потому что купалась в блаженстве и счастье любви, оказавшись во дворце самого калифа.
Калиф обратил на нее взгляд, полный недоумения и любопытства, а закупщица продолжала:
– Меня пригласили на пир по случаю обрезания первенца моей двоюродной сестры. К моему удивлению, в пиршественный зал вошла госпожа в сверкающих одеждах, и, еще не услышав, как женщины перешептываются между собой: «Зубейда, госпожа Зубейда», я подумала про себя: кто эта прекрасная женщина, как не царица?
Говорили, будто моя двоюродная сестра дала зарок забить сто овец и раздать бедным, если госпожа Зубейда придет на ее праздник. Здесь мне следует сказать, что, когда меня попросили сыграть на лютне, я играла так, словно оказалась в раю среди гурий, и госпожа Зубейда была довольна моей игрой, и подозвала меня сесть рядом. Я склонилась перед ней и поцеловала ее руку, как делали и все остальные.
– Твое платье так прекрасно, словно не человеком сшито, – сказала она мне.
На мне было одно из тех платьев, которые Азрак подарил моей сестре, со зверями и птицами, вытканными червонным золотом. Я сказала, что это платье моей сестры.
– Но где купила его твоя сестра? Я никогда не видела ничего подобного.
Я солгала, что это платье подарил моей сестре колдун, и когда-то оно принадлежало царевне, которая умерла от любви. Госпожа Зубейда со слезами на глазах спросила у меня, замужем ли я.
– О госпожа Зубейда, я никогда не полюблю мужчину и не выйду замуж.
Она ахнула от ужаса.
– Никогда так не говори! – воскликнула она. – Ты в расцвете юности, у тебя вся жизнь впереди. Конечно же, когда ты увидишь подходящего мужчину и твое сердце возрадуется, ты забудешь о своей опрометчивой клятве.
Я улыбнулась и поблагодарила ее за добрые слова и участие.
– Я как раз знаю подходящего человека. Позволь мне все устроить.
В тот вечер, вернувшись домой, я возблагодарила Аллаха, что госпожу Зубейду отвлекли от ее планов другие женщины и она забыла о сватовстве. Но, увы, я ошибалась! На следующий день рано утром к нашему дому подошел евнух и передал мне приглашение на ужин во дворце. Мысль о предполагаемом женихе наполнила мое сердце страхом, но все же, когда я там оказалась, я стала развлекать госпожу и ее рабов пением и игрой на лютне. Каждый раз, когда я говорила, что мне пора, госпожа просила меня остаться. Наконец, когда я охрипла от пения и мои пальцы онемели от игры, евнух повел меня туда, где должны были ожидать мои служанки.
Он оставил меня в одном из дворцовых покоев, а сам отлучился. И тут подошел мужчина.
– Что ты делаешь здесь одна в такой поздний час?
Он благоухал опьяняющими ароматами сада.
– Я играла на лютне для госпожи Зубейды, – отвечала я, – а теперь жду своих служанок, которые проводят меня домой.
– Так это ты здесь состязалась с соловьем и жаворонками?
Я покраснела и улыбнулась.
