Тысяча лун - [12]

– Прогони его.

– Это вдруг почему? – спросил Джон Коул.

Я сказала, что сама не знаю почему, но буду ему чрезвычайно обязана, если он выйдет и велит Джасу уехать, а также скажет, чтобы тот больше не беспокоился приезжать.

Томас Макналти был весь покрыт глиной; подобравшись к нам, он стукнул себя обеими руками по груди, потом по ногам, потом по заду, чтобы отряхнуться, но это не очень помогло, и тогда он посмотрел на меня.

– Я выйду поговорю с ним, – сказал он. Такого мрачного голоса я у него еще не слышала.

– Будь так добр, Томас, – сказал Джон Коул.

Тут и Лайдж Маган влез к нам наверх по лестнице. Отец Лайджа отправил Розали учиться в школу бок о бок со своим сыном. Такое могло случиться только давным-давно, в эпоху рабства. Возможно, Розали была единственной женщиной во всем Теннесси, знающей латынь, греческий и древнееврейский. Теннисон, ее брат, не умел ни читать, ни писать, так что ее дары были редкостью. К чему я это – за все время, что знаю Лайджа, я ни разу не видела, чтобы он читал книгу, но, видно, сколько-то учености, что впитала Розали, досталось и ему. В общем, он не пустил Томаса Макналти.

– Думаю, лучше всего будет, если я сам к нему выйду и вынесу приказ, – сказал Лайдж.

Он имел в виду Джаса Джонски. Лайдж до сих пор мыслил как в армии.

Теперь, думая об этом, я понимаю, что нам было опасно жить в округе Генри – трем солдатам, сражавшимся за северян. Но для них в этом и был весь смысл. Они были солдатами до мозга костей. Тэк Петри обнаружил, что слаб против них, а у него в банде было пять или шесть человек, закаленных, привыкших носить мундиры.

Лайдж Маган спустился в пыльный котел амбара и взял ружье. Вскинул на нас беглый взгляд, протиснулся через дверцу, дверца хлопнула, и в амбаре снова стало темно. Мы все смотрели в ту сторону, где, по нашим представлениям, Лайдж Маган сейчас шел через двор разговаривать с Джасом Джонски.

Прошла минута, другая. Дышали ли мы вообще в это время? Раздался ужасный грохот, и Томас Макналти вздрогнул и посмотрел на Джона Коула, а потом стал думать, идти ему туда или остаться, но все же, видно, решил пойти, на случай, если Джас Джонски все-таки вооружен. И заспешил прочь.

Надолго воцарилась тишина. Со двора не доносилось ни звука, и мы не знали, что происходит.

Глава пятая

– Так это он, значит? – спросил Лайдж Маган.

Мы сидели в доме, за хорошо знакомым столом. Розали Бугеро – рядом со мной, Томас Макналти – напротив. Томас скрестил руки на груди и глядел на меня, качая подбородком в седой щетине. Джон Коул стоял у окна и смотрел во двор, но таким странным, невидящим взглядом. Теннисона Бугеро с нами не было – он сидел в бельевом чулане с Джасом Джонски.

– Он такого не говорил, – ответил Томас Макналти. – Он сказал, что это был не он. Сказал, что за каким нечистым он бы сюда приехал, будь это он. Так прямо и сказал, только что. Даже когда ты, Лайдж, сунул ему дуло ружья под подбородок, он все клялся, что это не он.

– Тогда, надо думать, придется его бить, пока не скажет правды, – вскинулся Лайдж. – По мне, так у него виноватый вид. И сбежать он хотел тоже как виноватый. Когда я выстрелил, он встал как вкопанный. И обернулся, весь белый. Тут, Томас, ты пришел, и я его спросил, а он ничего не сказал, только обмочился, и я его еще раз спросил, уже с ружьем, и тут он точно сказал, что ни при чем. Он сказал, даже не знал, что чего-то случилось. Десять дней ждал вести от Виноны, а от нее ни слова. «От невесты», сказал. И вот приехал посмотреть, что к чему.

Лайдж Маган посмотрел на Томаса Макналти с таким особенным выражением, которое означало: ну, что ты на это скажешь?

Но Томас Макналти не ответил. Он положил ладонь на мою потеющую спину. Я плакала, как весенний дождь. Я тряслась. И опять тряслась. Мне было худо, как отравленной. Томас Макналти слушал мою речь – странную речь без слов, которая лилась из меня. Мне никогда не было так горестно, тошно и страшно. Даже когда я пробиралась к Лане Джейн Сюгру, чтобы ее братья отвезли меня домой. Я не хотела знать, что со мной сделали. Не в подробностях. Я не хотела больше слышать разговоров. Я хотела, чтобы все вернулось, как было раньше, – я, и белое платье, и работа на законника Бриско, и мечты о поцелуях Джаса Джонски.

– Ну, нам надо знать, что делать, – сказал Лайдж Маган. Гнев вышел из него так же быстро, как и вошел. – Черт возьми, мы не можем его оставить связанным в чулане, если он не виноватый.

– Мы его выпустим, если мы ему верим, – твердо сказал Джон Коул. – Я вот не знаю, верю ли я ему. Он попросту вонючка.

– Зато ты сразу узнаешь, как сюда явится шериф Флинн с двадцатью молодцами и все тут к черту разнесет, – сказал Лайдж Маган. – Нам надо только дознаться, что случилось.

Говоря это, он смотрел на меня. Я видела его сквозь водопад слёз. Я даже не знала, что сказала Розали Бугеро мужчинам. Про то, что меня порвали. И все такое. Я даже ни разу не целовалась с этим парнем. Неужели это он меня порвал? Он ли это был? Я кричала на себя внутри себя, кричала громко, во все горло. Это было не видно снаружи. Но Томас Макналти был старый и мудрый, и он чувствовал, что происходит с другими людьми, я так думаю.