Тысяча и одна ночь. Книга 8 - [5]

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот третья ночь

Когда же настала семьсот третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что красильщик вцепился в ослятника, а ослятник вцепился в красильщика, и они начали драться, и каждый из них обвинял другого. И вокруг них собрались люди, и один из них спросил: "Что у вас за история, о мастер Мухаммед?" И ослятник воскликнул: "Я расскажу вам эту историю!" И он рассказал о том, что с ним случилось, и сказал: "Я думал, что я заслужил благодарность мастера, но, когда он меня увидел, он стал бить себя в грудь и сказал: "Моя мать умерла!" И я тоже требую от него моего осла, так как он устроил со мной эту штуку, чтобы погубить моего осла".

"О мастер Мухаммед, - сказали люди, - ты, значит, знаешь эту старуху, раз ты доверил ей красильню и то, что там было?" - "Я её не знаю, - отвечал красильщик, - и она только сегодня у меня поселилась с сыном и дочерью". - "По совести, - сказал кто-то, - красильщик отвечает за осла".

"В чем основание этого?" - спросили его. И он сказал: "В том, что ослятник был спокоен и отдал своего осла старухе, только когда увидал, что красильщик доверил свою красильню и то, что в ней было". - "О мастер, - сказал тогда кто-то, - если ты поместил её у себя, ты обязан привести ослятнику его осла".

И потом они пошли, направляясь к дому красильщика, и речь о них ещё будет. Что же касается сына купца, то он ждал прихода старухи, - но та не приводила своей дочери; а женщина ждала, что старуха принесёт ей позволенье от своего сына, увлечённого к Аллаху, подручного шейха Абу-ль-Хамалата, - но старуха не возвращалась к ней. И Хатун поднялась, чтобы посетить шейха. И вдруг сын купца сказал ей, когда она входила: "Поди сюда! Где твоя мать, которая привела меня, чтобы я на тебе женился?" - "Моя мать умерла, - отвечала женщина. - А ты сын той старухи, увлечённый Аллахом, подручный шейха Абу-ль-Хамалата?" - "Это не моя мать, - сказал сын купца, - эта старуха - обманщица. Она обманула меня и взяла мою одежду и тысячу динаров". - "Меня она тоже обманула и привела сюда, чтобы я посетила Абу-ль-Хамалата, и оголила меня", - сказала женщина. И сын купца стал ей говорить: "Я узнаю, где моя одежда и тысяча динаров, только от тебя!" А женщина говорила: "Я узнаю, где мои вещи и драгоценности, только от тебя! Приведи ко мне твою мать!"

И вдруг вошёл к ним красильщик и увидел, что сын купца голый и женщина тоже голая, и сказал: "Говорите, где ваша мать!" И женщина рассказала обо всем, что ей выпало, и сын купца рассказал обо всем, что с ним случилось; и красильщик воскликнул: "Пропало моё имущество и имущество людей!" А ослятник воскликнул: "Пропал мой осел!" - "Эта старуха - обманщица, - сказал красильщик. - Выходите, чтобы я запер дверь". - "Для тебя будет позором, что мы вошли к тебе в дом одетые, а выходим голые", - сказал сын купца. И красильщик одел его и одел женщину и отправил её домой, и речь о ней ещё будет после прибытия её мужа из путешествия.

Что же касается красильщика, то он запер красильню и сказал сыну купца: "Пойдём с нами искать старуху, чтобы отдать её вали". И сын купца пошёл с ними, и ослятник был с ними тоже. И они вошли в дом вали и пожаловались ему, и вали спросил: "О люди, в чем ваше дело?" И они рассказали ему, что случилось. И вали сказал: "А сколько в городе старух! Идите ищите её и схватите, а я заставлю её сознаться". И они стали ходить и искать Далилу, и речь о них ещё будет.

Что же касается старухи Далилы-Хитрицы, то она сказала своей дочери Зейнаб: "О дочка, я хочу устроить штуку". - "О матушка, я боюсь за тебя", - сказала Зейнаб. И старуха молвила: "Я точно шелуха бобов: не даюсь ни воде, ни огню!" И старуха поднялась и надела платье служанки из служанок вельмож и пошла, высматривая, какую бы устроить плутню. Она прошла мимо переулка, устланного тканями, где висели светильники, и услышала там певиц и удары в бубны, и увидала невольницу, на плече которой сидел мальчик в рубашке, вышитой серебром, и на нем была красивая одежда, а на голове у него был тарбуга, окаймлённый жемчугом; на шее у мальчика висело золотое ожерелье с драгоценными камнями, и на нем был надет бархатный плащ.

А этот дом принадлежал начальнику купцов в Багдаде, и ребёнок был его сыном; и была у него ещё дочь, невинная, за которую посватались, и они в этот день справляли свадьбу. И у её матери собралось много женщин и певиц, и всякий раз, как мать мальчика входила или выходила, ребёнок цеплялся за неё. И она кликнула невольницу и сказала ей: "Возьми твоего господина, поиграй с ним, пока собрание не разойдётся".

А старуха Далила вошла и увидела мальчика на плече невольницы и спросила её: "Что у твоей госпожи сегодня за торжество?" И невольница ответила: "Она справляет свадьбу своей дочери, и у неё певицы". И тогда старуха сказала в душе: "О Далила, нет лучше плутни, как взять этого ребёнка у невольницы..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот четвёртая ночь

Когда же настала семьсот четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что старуха сказала в душе: "О Далила, нет лучше плутни, как взять этого ребёнка у невольницы! И затем воскликнула: "О злосчастный позор!" - и вынула из-за пазухи маленькую медную бляшку, похожую на динар.