Тысяча и одна ночь. Книга 2 - [60]

И Муавия спросил: "Как ты поступаешь с твоей женой?" - "Уволь меня от этого, повелитель правоверных", - сказал аль-Ахнаф. Но Муавия воскликнул: "Заклинаю тебя, расскажи мне!" И аль-Ахнаф сказал: "Я обращаюсь с ней хорошо, проявляю к ней дружбу и щедро одаряю - ведь женщина создана из кривого ребра". - "А что ты делаешь, когда хочешь познать её?" - спросил халиф. И аль-Ахнаф сказал: "Я говорю с ней, пока она сама не пожелает, и целую её, пока она не заволнуется, и если бывает то, о чем ты знаешь, я валю её на спину. И когда капля утверждается в её лоне, я говорю: "О боже, сделай её благословенной и не делай её несчастной, но придай ей прекрасный образ". А потом я поднимаюсь с неё для омовения и лью воду на руки, а затем обливаю тело и воздаю хвалу Аллаху за дарованное мне благо". - "Ты отличился в ответе! - воскликнул Муавия. - Скажи теперь о своих нуждах". - "Мне нужно, чтобы ты был богобоязнен, управляя своими подданными, и оказывал им равную справедливость", - ответил аль-Ахнаф и, поднявшись, удалился из покоев Муавии. И когда он ушёл, Мейсуп сказала: "Если бы в Ираке был только он, этого бы Ираку довольно".

А вот, - продолжала Нузхат-аз-Заман, - частила из того, что относится к вежеству. Знай, о царь, что Муайкиб управлял казной в халифат Омара ибн аль-Хаттаба..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят третья ночь

Когда же настала шестьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхатаз-Заман говорила: "Знаю, о царь, что Муайкиб управлял казной в халифат Омара ибн аль-Хаттаба, и случилось так, что он увидел сына Омара и дал ему дирхем из государственной казны. "Я дал ему дирхем, - рассказывал он, - и ушёл домой, и вот я сижу, и приходит ко мне посланный от Омара. И я испугался и отправился к нему и вдруг вижу тот дирхем у него в руке. "Горе тебе, о Муайкиб, - сказал он мне, - я нашёл кое-что, касающееся твоей души". - "А что же это, повелитель правоверных?" - спросил я, и он ответил: "В день воскресения ты будешь тягаться за этот дирхем с народом Мухаммеда, да благословит его Аллах и да приветствует".

Написал Омар Абу-Мусе аль-Ашари письмо такого содержания: "Когда это моё письмо придёт к тебе, отдай людям то, что им принадлежит, и доставь мне остальное", - и он это сделал. Когда же стал халифом Осман, прибыл к нему с податью. И когда подать сложили перед Османом, пришёл его сын и взял оттуда дирхем. И Зияд заплакал, а Осман спросил его: "Почему ты плачешь?" И Зад сказал: "Я доставил Омару то же самое, и когда его сын взял дирхем, Омар велел отнять его у него, а твой сын взял, и я не видел, чтобы ему сказали что-нибудь или отняли у него дирхем". И Осман отвечал: "А где ты встретишь подобного Омару?"

Передавал Зейд ибн Аслам, что его отец говорил: "Однажды ночью шёл я с Омаром, и мы подошли к пылающему огню. И Омар сказал мне: "Аслам, я думаю, это путники, измученные холодом. Пойдём к ним". И мы пошли и пришли к этим людям и увидели женщину, которая жгла огонь под котелком, а с ней были плачущие дети. И Омар сказал им: "Мир вам, люди света (он не хотел сказать - "люди огня", что с вами?" - "Нас мучит холод и мрак ночи", - ответила женщина. И Омар спросил: "А что плачут эти дети?"

"От голода", - сказала женщина. "А что это за котёл?" - продолжал Омар. "Я их успокаиваю этим, - ответила она, - и поистине Аллах спросит о них Омара ибн аль-Хаттаба в день воскресения". - "А откуда Омару знать о них?" - воскликнул халиф. И женщина отвечала: "Как же он вершит дела людей и пренебрегает ими!"

И Омар обернулся ко мне, - продолжал Аслам, - и сказал: "Пойдём!" - и мы поспешно пошли и пришли к Дому Расхода, и Омар взял куль муки и кувшин жиру и сказал мне: "Взвали это на меня". - "Я понесу за тебя, повелитель правоверных", - ответил я. Но Омар спросил: "А понесёшь ты за меня мою тяжесть в день воскресения?"

И я взвалил на него припасы, и мы поспешно пошли и бросили куль возле женщины. А затем Омар взял немного муки и то и дело говорил женщине: "Подай мне ещё". И он раздувал огонь под котлом (а у него была большая борода, и я видел, как дым выходит из просветов в ней), пока похлёбка не сварилась, и, взяв кусок жиру, кинул его туда и сказал женщине: "Корми их, а я буду студить кушанье". И они ели до тех пор, пока не наелись досыта, и Омар оставил ей остальную муку и, обращаясь ко мне, сказал: "Аслам, я видел, что они плакали от голода, и мне не хотелось уйти, не выяснив, откуда свет, который я заметил..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьдесят четвёртая ночь

Когда же настала шестьдесят четвёртая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Нузхатаз-3аман говорила: "Говорят, что Омар проходил мимо пастуха-невольника и стал у него торговать овцу, но пастух сказал: "Они не мои". - "Ты тот, кого мне нужно!" - вскричал Омар и купил этого пастуха и освободил его и воскликнул: "О боже, так же, как ты даровал мне малое освобождение, даруй мне освобождение величайшее".

Говорят, что Омар ибн аль-Хаттаб кормил слуг молоком, а сам ел грубую пищу, и одевал их в мягкое, а сам носил жёсткое. Он давал людям, сколько им следовало, и прибавлял им, одаряя их. Одному человеку он дал четыре тысячи дирхемов и прибавил ещё тысячу, и ему сказали: "Не прибавишь ли ты своему сыну, как прибавил этому человеку?" - "Отец этого был твёрд в день Охода", - ответил Омар.