Джон вслух сосчитал пустые гнезда. Их оказалось ровно двадцать три.
— Все накладные у меня в порядке, — добавил О’Шанс. — Могу показать. Недостачи нет…
— Хорошо, очень хорошо, — мягко сказал Джон; поглаживая рукав майора, и вдруг сильно толкнул О’Шанса к стене, — А куда девалась еще одна? Говори быстро!
— Где еще одна? — крикнул Джо, еще сильнее толкая хранителя бомб.
— Живо!
О’Шанс отскочил и ударился спиной о стену.
— Какая еще одна! В моей лавке полный порядок!
— Где «Аида»?
— «Аида» где?
— Я же объяснил: тысяча минус двадцать три — остается…
— Силен ты в арифметике, парень! — вопил Джон. — Где еще одна, вместо которой ты подсунул Мизеру пустышку!
— Говори быстро, хуже будет! — теснил майора Джо.
— Паршивец, загнал бомбу, а вместо нее — контейнер с песком!
Руки Джона потянулись к горлу майора.
— Я не загонял! Я ничего не знаю! — шептал О’Шанс, шаря рукой в пустой кобуре, — Видит бог, я не виновен…
— Где взял контейнер?
— У нас есть запасные. Они не нумерованы.
— Ага! Признаешься! — радостно вопил Джо.
— Я не продавал бомбы! Я не загонял! — упрямо твердил О’Шанс.
Спиной он прижимался к стене. Разведчики, генерал, полковник, словно гончие, настигшие зайца, наскакивали с разных сторон. Покусывали, отскакивали, уступая место соседу, снова наскакивали, забрасывая вопросами побледневшего майора. О’Шанс крутил головой, пытался отвечать и вдруг замолчал. Он молча стоял и крестился.
Вдруг Мизер, растерянно переводивший глаза с одного на другого, негромко заговорил. Это было так неожиданно, что смолкли даже брызгавшие слюной старики.
— Слушай, парень, — проговорил Мизер. — Да расскажи ты им, где бомба. Меня тоже так травили, А потом все улеглось. Даже жена вернулась…
— Какая жена? — спросил О’Шанс. Он внимательно слушал летчика.
— Да моя жена. Она сначала от меня сбежала. Потом пожалела, вернулась. Знаешь, бабы — они странные. Ты расскажи, легче будет. По себе знаю. Они ведь не успокоятся, пока не вывернут тебя наизнанку. Ты же знаешь, что со мной случилось…
Мизер говорил тихо, убедительно. Он вдруг почувствовал себя в шкуре этого затравленного малого. Они были друзьями по несчастью, и О’Шанс это понял.
Глядя на Мизера, он довольно спокойно сказал:
— Понимаешь, в прошлом году со мной такая же история случилась. Я тоже случайно уронил бомбу. Сам знаешь, берем в рейс по четыре штуки. Вернулся с тремя. Никто не заметил…
— А чего же не доложил?
— Боялся…
— Я тоже боялся. Но я не сообразил. Надо было молчать, а я дал радиограмму на базу, а потом уже начал бояться.
— Тебе простительно, — успокоил О’Шанс. — Сгоряча дал. А я, понимаешь, обнаружил потерю, когда приземлились. Сигнал не сработал. Неделю думал, а потом перешел сюда. В хранилище спокойнее, чем наверху.
— Это верно — спокойнее, — согласился Мизер и вытащил пачку сигарет. — Курить можно?
— Вообще нельзя, да черт с ним! Давай закурим… Два майора закурили, Остальные, боясь нарушить начавшийся разговор, молчали. Лишь полковник опасливо скосился на мирно лежавшие бомбы и открыл было рот, но генерал погрозил пальцем, и командир базы смолчал.
— Потом, понимаешь, я подменил потерянную бомбу пустым контейнером, а песок насыпал для веса. А дальше ты знаешь… — О’Шанс с удовольствием затянулся сигаретой. — На прошлой неделе, понимаешь, провалялся три дня. Грипп. Без меня тебе и загрузили контейнер. А ты его швырнул. Не повезло, старина.
О’Шанс замолчал.
— Выходит, это ты мне подложил свинью! — сказал Мизер.
— Я не хотел этого. А потом — лучше уж швырять песок, чем бомбы.
— Лучше-то лучше. Но, представляешь, меня чуть было не усадили на стул. Вот была бы потеха! Меня прикончили, а потом уже обнаружили бы песок в контейнере!
— Судьба — индейка! — вздохнул О’Шанс. — На все воля господня.
— Чуть было дурака не свалял твой господь! — сердито сказал Мизер и растоптал на полу окурок.
— Где ж ты ее уронил? — негромко, подстраиваясь к разговору летчиков, спросил Джо.
— Не знаю, — ответил О’Шанс. — Где-то над Европой. Я же говорю — обнаружил потерю здесь, на базе. А в рейсе нас здорово болтало.
— И она где-то лежит уже год? — Джон дернул себя за галстук, освобождая воротничок сорочки.
— Лежит. — О’Шанс перекрестился, — Я все время молюсь, чтобы она не взорвалась. Господь слышит мои молитвы…
— А если однажды он не услышит?.. — прошептал Мизер.
