Тысяча белых женщин: дневники Мэй Додд - [40]

Кстати, о детях: я ведь говорила, что собираюсь присматривать за маленькой Сарой? Случилось невероятное. Мы слышали, как малышка… говорит! Она произнесла лишь пару слов, но не английских, а на индейском наречии – или это был просто набор звуков, потому что ни я, ни Марта не поняли ни слова. Ее жених, юноша по имени Желтый Волк, кажется, прекрасно понимает ее – так что мне осталось лишь предположить, что он учит ее своему языку, тогда как я, как ни билась, не смогла заставить ее сказать и пары слов на нашем. Странно, не правда ли?.. Может, дикари, в конце концов, способны любить, по-своему.

Марта же, в свою очередь, с трудом приспосабливается к новой жизни, и, поскольку ее ожидания хоть какой-то романтики от сурового, растрепанного Колтуна явно были завышенными, она страшно разочарована в женихе.

– Кажется, он славный малый, Мэй, – признавалась она мне на ежеутренней встрече. – Но я никак не могу заставить его причесаться. – Она оторвалась от работы. – Иногда я думаю: что, после свадьбы и я буду зваться миссис Колтун-на-Голове? Потому что… знаешь, как меня прозвали дикари? Мне недавно перевел преподобный Хейр. Они зовут меня Та-Которая-Падает. Кажется, дикари весьма наблюдательны и не преминут заметить характерные особенности каждого, и дать ему имя согласно таковым: бедная Марта и в самом деле довольно неуклюжа и постоянно спотыкается.

– А все потому, что ты не можешь отказаться от высоких ботиков, да еще и на каблуках, Марта! – заметила я. – Топать в них по дощатому настилу чикагских тротуаров – это одно, а на природе земля не такая ровная. И уж точно не в них надо в поле корешки копать. Ты только на них посмотри!

– Конечно, я понимаю, ты права, Мэй, – ответила Марта. – Я их почти стоптала… да, но… но… – стало ясно, что бедняжка вот-вот расплачется, – они напоминают мне о доме. – И тут она расплакалась – с громкими, судорожными всхлипами. – Прости, Мэй, – бормотала она, – я просто устала… я так хочу домой. Я не хочу, чтобы меня звали Та-Которая-Падает, или миссис Колтун. Я хочу домой.

– Милая, – сказала я, желая ее утешить. – Ты не можешь уехать домой прямо сейчас. Но научить своего будущего мужа причесываться ты вполне можешь. И если тебе не нравится твое нынешнее индейское имя – мы сделаем так, чтобы оно изменилось.

– Как это? – спросила Марта, вытирая нос платком и потихоньку успокаиваясь.

– Я заметила, что индейцы меняют имена, если что-то произойдет или им что-то почудится, – сказала я. – Может, если ты сделаешь что-то своими руками или приобретешь некую привычку – например, в одежде, скажем, повяжешь на голову один из своих шарфиков – тогда они, без сомнения, окрестят тебя Та-у которой-Шарф-на-Голове.

– Почему ты уверена, что меня так назовут? – обиженно спросила Марта.

Боюсь, что общее чувство нереальности происходящего и отчаянная тоска по дому, вкупе с бессонными ночами и тяжким трудом, окончательно всех нас вымотали, и настроение это не улучшало.

– Я просто привожу пример, – сказала я. – А как бы тебе самой хотелось зваться?

– Как-нибудь поромантичнее, как ты, например. «Ласточка», Месоке, на любом языке звучит красиво. Или вот Идущая-Против-Ветра. Уж всяко благозвучней, чем Та-Которая-Падает.

– Ну, давай придумаем имя, которое тебе пойдет и тебя устроит. Господи, та еще работка, – помедлив, сказала я, отшвыривая деревянную лопатку, которую индейцы использовали для копки кореньев. – Ногти я совсем загубила – смотри, под них забилась грязь, и целых не осталось. Знай я, что придется копаться в земле, прихватила бы пару перчаток и тяпку. Скоро меня будет впору переименовать в Ту-Которой-Нужен-Маникюр.

– Но кто раздает эти имена? – Моя попытка пошутить ее, очевидно, не успокоила, равно как и мои рассуждения. – Как они появляются?

– Как я понимаю, они просто… возникают, и все, – пояснила я. – По самым нелепым поводам. Вот кто-то увидел, как ты споткнулась, потому что не вылезаешь из ботиков на высоком каблуке, и в следующий раз, когда разговор заходит о тебе, говорит: «О, да я ее знаю – это та, которая все время падает!»

– Почему бы им попросту не называть меня настоящим именем? – не унималась она.

– На случай, если ты не заметила, подружка, – сказала я, – мы находимся среди людей иной расы и иных привычек. А теперь давай вместе подумаем, какое имя тебе бы подошло, и придумаем, как его заполучить.

– Но мы же даже не знаем их языка! – возразила Марта. – Это безнадежно! – Мне показалось, что она вот-вот снова расплачется.

– Все равно, – ответила я. – Мы же учимся языку жестов, и потом, у нас есть преподобный Хейр – если, конечно, уговорить его поднять тучный зад. В любом случае, как я и сказала, эти прозвища возникают из-за того, как ты выглядишь или что делаешь.

Мы еще немного раздумывали над этим, копая треклятые корешки. И тут меня осенило:

– А как тебе имя: «Прыгающая-Через-Пламя»? Мне кажется, оно звучит загадочно… и романтично.

Марта просияла:

– Мне нравится! Мне очень нравится. И … я знаю, что ты хочешь предложить.

– Именно, – сказала я. – С сегодняшнего дня всякий раз, когда ты будешь проходить мимо костров у жилищ, в том числе и у дома мистера Колтуна собственной персоной, просто прыгай через них. И тебя назовут этим именем, как пить дать. А что еще можно сделать?