Тяжкий грех - [23]

— У тебя до сих пор нет приличной одежды, — запыхавшись, с трудом выдавил из себя кузен. От усилий, которых потребовал подъем по длинной лестнице, он дышал тяжело, со всхлипами, хватая воздух широко раскрытым ртом. — Поэтому мне пришлось отдать тебе свою, причем всю. — Когда братья наконец добрались до коридора, который вел к спальне Ника, главной и самой большой на этом этаже, Феликс опустил свой конец тяжеленной поклажи на пол, скривившись от боли, уперся руками в поясницу и принялся массировать ее. — Я сложил сюда все, что смог найти, потому что не знаю, что именно придется тебе впору. Если помнишь, телосложение у нас с тобой все-таки разное, Никки.

Нику, который продолжал держать сундук на весу за медную ручку, понадобилось еще несколько мгновений, чтобы сообразить: кузен не намерен более помогать ему.

— Кажется, мы договорились, что ты явишься сюда с первыми лучами солнца, — пропыхтел он, волоча сундук по полу к первой справа по коридору двери. — Леди Айви может появиться здесь в любой момент… и начать мое обучение, что бы это ни означало.

Пинком ноги он распахнул дверь и перетащил сундук через порог.

— Она намерена начать твое обучение сегодня утром? Каким же образом, хотел бы я знать? Ни с того ни с сего какой-то человек, утверждающий, что он состоит на службе у семейства Синклеров, стучит в мою дверь и сует мне в руки записку, умоляя меня немедленно привезти тебе что-нибудь из одежды. — Феликс последовал за кузеном в комнату, ни на минуту не прекращая своего повествования. — Я лишь посмеялся, думая, что ты меня разыгрываешь, но вдруг заметил карету Синклеров, стоявшую перед домом. Поскольку твой гардероб до сих пор странствует неизвестно где, я предложил сам привезти тебе все необходимое ранним утром, где бы ты ни находился. К счастью, тот человек согласился. — Феликс подошел к одному из четырех больших окон и осторожно отодвинул занавеску, чтобы выглянуть на площадь. — А теперь объясни мне, Ник, какого черта ты делаешь в доме на Беркли-сквер? Насколько мне помнится, ты собирался пожить до отъезда у меня.

— Пожалуй, ты мне не поверишь. Я уверен, что поступаю не слишком разумно, но меня не покидает странное чувство, что в противном случае я буду страшно сожалеть об этом. Кроме того, согласись, не в моих привычках отказывать красивой женщине, особенно когда она так настойчива.

— Одну минуточку, кузен, с твоего позволения. — Феликс выставил перед собой руки. — Леди Айви, принимая тебя за актера, предлагает заплатить тебе кругленькую сумму за то, что ты сыграешь роль нового маркиза Каунтертона. И при этом бедная девушка даже не подозревает, что ты и есть настоящий маркиз собственной персоной.

— Ты совершенно прав.

— И ты принял ее предложение?

— Принял. Лучше уж я сыграю самого себя, чем какой-нибудь другой парень, которого она решит нанять на ступеньках театра, ты не находишь?

Феликс покачал головой.

— Почему бы просто не сказать ей, кто ты такой, и тем самым положить конец ее безумным планам? Так будет намного легче и лучше.

Ник в упор взглянул на кузена.

— Может быть, ты и прав, но ведь это будет далеко не так забавно. Сейчас, во всяком случае, я могу приглядывать за ремонтом собственного дома и при этом быть уверенным в том, что Четлин не раздует счета до небес. И самое главное, поскольку я изображаю самого себя, что плохого в том, что мне предстоит провести некоторое время в обществе красивой и очаровательной — еще и очень страстной, я не говорил тебе об этом? — девушки. — И Ник выразительно приподнял брови, дабы подчеркнуть значимость своих слов.

Феликс в расстройстве хлопнул себя по лбу.

— Ох, Никки, знаешь, я боюсь, что скоро ты пожалеешь о том, что не ушел — нет, не убежал — куда глаза глядят от этой красивой и очаровательной девушки, как ты говоришь.

Ник равнодушно передернул плечами, выражая тем самым полное пренебрежение к тревогам Феликса, откинул крышку сундука и принялся выкладывать на покрывало огромной кровати под балдахином сорочки, галстуки и жилеты всех цветов радуги, а также перчатки п единственную касторовую шляпу.

— Ты что, собирал все это в полной темноте? Одежда, которую привез Феликс, была решительно не в его вкусе. Вся. Без исключения. Она выглядела чересчур… театральной.

В отчаянии он тряхнул головой и огляделся по сторонам. Ему явно нужна была помощь, чтобы составить свой утренний туалет.

А Феликс тем временем склонился над медной сидячей ванной, умываясь и ополаскивая грязные руки.

— Да, вот она, сладкая жизнь лорда. Вода до сих пор теплая.

— Еще бы.

Ник потратил чертову кучу времени и сил, чтобы разжечь огонь в кухне, нагреть воду, а потом по ведру натаскать ее наверх, — и все это в гордом одиночестве. Это увлекательное занятие отняло у него часа два, никак не меньше, и Ник неоднократно задавался вопросом, куда подевались мнимые горничные и ливрейные лакеи, которые, несмотря на уверения Четлина, так и не появились, чтобы помочь ему. Их не было даже на четвертом этаже, где, кстати, никто не работал.

Ник нырнул на самое дно сундука, двумя пальцами извлек оттуда галстук ядовито-лимонного цвета и помахал им под носом у кузена.