Тяжкие повреждения - [4]
Был бы он дома, бабушка принесла бы одеяло, приготовила бы горячий шоколад, чтобы он согрелся, но хватит с него на сегодня растерянных, испуганных глаз. Он просто не вынесет растерянного, испуганного, расстроенного его предательством взгляда.
Может, ему лучше просто покончить с собой: прокрасться к реке и зайти поглубже. Или найти где-нибудь неподалеку что-нибудь острое и полоснуть себя. Тогда не придется никому смотреть в лицо. А если будет холодно, он не будет чувствовать холода. Он вообще ничего не будет чувствовать, если умрет.
Только вдруг он передумает в последний момент? Зайдет чуть глубже, чем нужно, потеряет чуть больше крови, и все, назад пути нет, барахтайся или истекай кровью до смерти. А ведь скорее всего так и выйдет, особенно сегодня, когда он все делает не так. Лучше еще подумать, а пока полежать здесь, в высокой траве, трясясь от холода, глядя, как понемногу зажигаются огни в городе и звезды. В это время года темнеет целую вечность. Обычно, каким бы длинным ни был день, ему все мало, но не сегодня, сегодня он — крот, летучая мышь. Сова, только он не охотится, а прячется.
Когда станет совсем темно, он, скорее всего, выберется отсюда без труда. Он хорошо знает эти места, часами ползал вдоль заборов и канав, бродил по полям без всякой цели, просто смотрел, что там. Там всегда было что-то новое: лягушки, маргаритки, высохшие дохлые змеи; а потом вдруг раз — торговый центр. Зимой иногда лисьи следы. Сурки, разные травы и злаки; потом еще несколько домов. По другую сторону поля стоит голый, засохший вяз с ломкими ветвями — вроде ориентира, но смотреть на него даже днем жутковато. Сейчас он и пугает, и успокаивает. Знаешь, где ты. Когда стемнеет, можно будет отсюда уйти.
Как он мог зайти так далеко?
Ему и в голову не приходило, что придется прятаться, тем более, что будет так холодно. Надо же быть таким идиотом! Он ничего такого не ждал, казалось, все так просто, казалось — чего проще?
Сейчас все, наверное, уже знают. Бабушка, скорее всего, говорит всем, что этого быть не может, но в глубине души, он готов поспорить, знает. И, готов поспорить, сердце у нее разрывается. Ни за что не сделал бы ей больно, но сделал же. Почему он не понял этого утром? Как он мог не понять?
Отец наверняка сидит в гостиной, в кресле перед телевизором, качает головой, и лицо у него мрачное. Ну это как всегда, у него вечно мрачное лицо. На этот раз есть из-за чего помрачнеть. Родди почти слышит, как отец слабым голосом повторяет снова и снова:
«Не знаю, — и вздыхает. — Просто не знаю».
Как-то, несколько лет назад, когда Родди доучивался последний год в средней школе, отец не пришел на спектакль, в котором у Родди была довольно большая роль, не пришел, хотя обещал. Бабушка пыталась все уладить:
«У папы в жизни столько разочарований. Иногда у него не все получается, как хотелось бы».
«А мне какое дело?»
Родди хотел сказать, что так нечестно, что, если у отца столько разочарований, нечего разочаровывать всех вокруг. Если у него их столько, должен понимать.
Бабушка у Родди совсем не такая.
«Из тебя вырастет прекрасный человек, — говорит она Родди, а еще: — Не бойся строить большие планы, ты добьешься всего, чего захочешь».
Только ей и в голову не могло прийти, даже на минуту, даже в те лихорадочные недели, когда складывался этот план, что он может захотеть чего-то такого.
Теперь он отчаянно этого не хочет. Поверить не может, что с ним такое произошло. И об этой женщине тоже думать не хочет. О господи.
Дождаться, когда совсем стемнеет, — и вперед. Куда? Но нельзя же просто лежать тут, мерзнуть и ждать, чтобы кто-то другой сделал следующий ход.
Хотя неплохо было бы. Неплохо было бы ничего не решать и не делать выбор. Он ужасно устал.
Он ложится на бок и сворачивается. Хочет стать маленьким и, если сумеет, устроиться поудобнее. Он такой худой. Может быть, поэтому так и мерзнет. Бабушка у него толстая, ее много, зимой она смеется, говорит, чем толще, тем теплее. А в это время года она ужасно мучается, иногда кажется, что ей дышать трудно, что она задыхается от собственной толщины. Прошлым летом она впервые перестала печь, да и готовить почти перестала, когда была самая жара.
«Стара я стала для этого», — говорит, хотя вообще-то ей всего шестьдесят два, конечно, старовата, но еще жить да жить.
То, что случилось, может свести ее в могилу. Иногда Родди на несколько секунд забывает, почему он тут лежит. Что он натворил? Почему не подумал? Он бьет себя кулаком по лбу. Больно, так ему и надо. В один день, в один вечер так глупо, легкомысленно, бездумно перевернуть всю свою жизнь.
Как же странно: все, что теперь произойдет, будет отсчитываться от этого дня.
Интересно, как там Майк, что с ним. Интересно, что бывает с друзьями, когда приходит беда. Майк всегда был лучшим другом Родди, с тех самых пор, как он и его мать постучали в бабушкину дверь в тот день, когда Родди с отцом переехали сюда. Расстроенному, тощему Родди было семь, крепенькому Майку — восемь, у него была нелепая стрижка, волосы торчком, и нахальный взгляд. Взрослые отправили их кататься на велосипедах по округе.
Молодого израильского историка Мемориальный комплекс Яд Вашем командирует в Польшу – сопровождать в качестве гида делегации чиновников, группы школьников, студентов, солдат в бывших лагерях смерти Аушвиц, Треблинка, Собибор, Майданек… Он тщательно готовил себя к этой работе. Знал, что главное для человека на его месте – не позволить ужасам прошлого вторгнуться в твою жизнь. Был уверен, что справится. Но переоценил свои силы… В этой книге Ишай Сарид бросает читателю вызов, предлагая задуматься над тем, чем мы обычно предпочитаем себя не тревожить.
Я и сам до конца не знаю, о чем эта книга. Но мне очень хочется верить, что она не про алкоголь. Тем более хочется верить, что она совсем не про общепит. Мне кажется, что эта книга про тех и для тех, кто всеми силами пытается найти свое место. Для тех, кому сейчас грустно или очень грустно было когда-то. Мне кажется, что эта книга про многих из нас.Содержит нецензурную брань.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.
«Брик-лейн» — дебютный роман Моники Али, английской писательницы бангладешского происхождения (родилась в Дакке).Назнин, родившуюся в бангладешской деревне, выдают замуж за человека вдвое ее старше и увозят в Англию. В Лондоне она занимается тем, чего от нее ждут: ведет хозяйство и воспитывает детей, постоянно балансируя между убежденностью мужа в правильности традиционного мусульманского уклада и стремлением дочерей к современной европейской жизни. Это хрупкое равновесие нарушает Карим — молодой активист радикального движения «Бенгальские тигры».
Дэймон Гэлгут (р. 1963) — известный южноафриканский писатель и драматург. Роман «Добрый доктор» в 2003 году вошел в шорт-лист Букеровской премии, а в 2005 году — в шорт-лист престижной международной литературной премии IMPAC.Место действия романа — заброшенный хоумленд в ЮАР, практически безлюдный город-декорация, в котором нет никакой настоящей жизни и даже смерти. Герои — молодые врачи Фрэнк Элофф и Лоуренс Уотерс — отсиживают дежурства в маленькой больнице, где почти никогда не бывает пациентов. Фактически им некого спасать, кроме самих себя.
Лондонское предместье, начало 1940-х. Два мальчика играют в войну. Вообразив, что мать одного из них – немецкая шпионка, они начинают следить за каждым ее шагом. Однако невинная, казалось бы, детская игра неожиданно приобретает зловещий поворот… А через 60 лет эту историю – уже под другим углом зрения, с другим пониманием событий – вспоминает постаревший герой.Майкл Фрейн (р. 1933), известный английский писатель и драматург, переводчик пьес А. П. Чехова, демонстрирует в романе «Шпионы» незаурядное мастерство психологической нюансировки.
Иэн Макьюэн — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом). Его «Амстердам» получил Букеровскую премию. Русский перевод романа стал интеллектуальным бестселлером, а работа Виктора Голышева была отмечена российской премией «Малый Букер», в первый и единственный раз присужденной именно за перевод. Двое друзей — преуспевающий главный редактор популярной ежедневной газеты и знаменитый композитор, работающий над «Симфонией тысячелетия», — заключают соглашение об эвтаназии: если один из них впадет в состояние беспамятства и перестанет себя контролировать, то другой обязуется его убить…