Тяжелый понедельник - [93]

Парамедики стремительно вкатили носилки в дверь приемного отделения. Следом бежала Мишель. В приемном собралась вся больница. Некоторые плакали, и все затаили дыхание, увидев безжизненное тело Тины Риджуэй. Первым к носилкам подбежал Виллануэва. Ужасный вид друга и коллеги на мгновение парализовал его, но он, взяв себя в руки, тотчас начал работать. Сняв с Тины пневматическое одеяло, прорычал «Седьмой!» — и парамедики бегом покатили каталку в бокс. За ними кинулись Сэнфорд и Моника. В бокс вошел Тай Вильсон.

— Тина… неужели это Тина? — спросил он, ни к кому не обращаясь. Из глаз его текли слезы, которых он не замечал.

Макманус и Сидни Саксена приехали в больницу прямо с романтического ужина. Лучшие врачи больницы работали, понимая друг друга с полуслова, стараясь спасти коллегу. Хутену позвонили домой, и он сразу приехал. Именно он сообщил о случившемся мужу и дочерям Тины. В коридоре были слышны рыдания Марка. — Хорошо то, что Тина жива, — сказал им Хутен. Все остальное было из рук вон плохо. Она потеряла много крови и получила тяжелые черепно-мозговые травмы. Было выбито несколько зубов, сломаны нижняя челюсть, глазница и несколько ребер. Обнаружился ушиб почки. Самым худшим было поражение мозга. От удара или падения у Тины начался отек мозга. Виллануэва и Тай решили погрузить ее в искусственную кому, чтобы мозгу было легче справиться с отеком. Виллануэва ввел анестетики и завернул Тину в охлаждающее одеяло. Тай позвонил в операционную и распорядился приготовить все для экстренного вмешательства. Но показаний для него не было. Хирургия не могла ничем помочь Тине Риджуэй. Ее мозгу предстояло исцелиться самому. Пройдут дни, прежде чем станет ясно, выживет ли она и насколько сильно поврежден ее головной мозг.

Глава 44

Наверное, Хутену стоило бы позвонить пейджинговому оператору и вызвать Тая Вильсона, затем глубоко подышать и сосредоточиться, прежде чем идти в операционную. Но случай не терпел отлагательства. Наверное, не стоило назначать встречу непосредственно перед операцией, но кто мог знать, что эта операция окажется такой срочной, — не было никаких признаков экстренности. Может быть, надо было поручить начало операции резиденту? Тот мог бы понять, насколько взволновало Хутена несчастье с Тиной, насколько нервничал он из-за увольнения Мишель Робидо.

Итон Лейк был его другом. Точнее сказать, дружили их жены, регулярно встречавшиеся на заседаниях разных комитетов: защиты животных, любителей оперы, общества помощи больным болезнью Альцгеймера. Хардинг и Итон несколько раз встречались с потенциальными спонсорами на официальных вечерах, организованных с помощью их жен. Теперь Итон хотел сделать себе имя на филантропии и решил первым делом навестить Хутена. Для больницы это была редкая возможность. Хутен был изумлен, узнав, какие деньги сумел сколотить Итон на слияниях и недвижимости. У него накопилось 150 миллионов свободных денег, которые он мог подарить больнице. Наверное, у Хутена голова закружилась именно от того, что Итон оказался намного богаче, чем он думал. Надо все же уметь держать себя в руках.

Мать Итона, как и его теща, умерла от осложнений болезни Альцгеймера. Теперь супруги решили потратить деньги на создание центра исследования этого недуга и назвать его в память о своих матерях — Сьюзен Лейки и Долорес Костелло. Хутен сказал Итону, что таких денег хватит на большее. Можно расширить центр, включить в него отделы по исследованию болезни Паркинсона и других дегенеративных заболеваний, поражающих пожилых людей. Может быть, стоит просто поблагодарить Итона за его щедрость и поручить переговоры сотрудникам больницы, профессионально добывающим деньги у спонсоров. Эти люди умеют говорить об «остаточных кредитах на благотворительность» и прочих вещах, в которых сам Хутен ровным счетом ничего не понимал.

На встрече с потенциальными жертвователями Хардинг и Итон говорили каждый о своем наследии, когда зажужжал пейджер Хутена. У Хутена не было сотен миллионов долларов, но у него было свое наследие, и он был сильно озабочен его судьбой. Что можно предъявить миру на закате карьеры? Новенькое здание из стекла и бетона, увековечившее имя матери и оставившее след в развитии медицины? Хутен обучил и воспитал сотни хирургов. Они и были его наследием, его потомством, но наследием более аморфным, нежели прочное строение. Только это, и еще доброе имя, репутация врача, вникающего в мельчайшие детали и преданного лучшим врачебным традициям. Может быть, ему следовало прежде всего подумать об этом, когда он бросился из кабинета в операционную. Но он этого не сделал. Он подумал, что слишком стар для того, чтобы вскакивать всякий раз, как кто-то в операционной начинает нервничать.

Нелегального иммигранта доставили из фешенебельного пригорода. Привезла его какая-то женщина, не переодевшаяся после игры в теннис. Чтобы сэкономить несколько баксов, она сама после тренировки нашла этого человека в толпе поденщиков, собравшихся у конторы по найму. И вот этот парень, стоя на стремянке, выгребал листья из водостока под крышей ее дома, слишком сильно отклонился назад и упал. Видимо, зацепился ногой за дерево, опрокинулся, ударился головой о камни дворика и потерял сознание. Дама повезла его в Челси. Больница Генри Форда была ближе, но она решила, что нищего надо везти в Челси — там принимают всех. Еще ближе была клиника Святого Иосифа, но туда она ходила сама. Место поденщика — в Челси.