Тяжелые звезды - [7]

Шрифт
Интервал

Много лет спустя, будучи генералом, чьи войска, осыпаемые камнями и металлическими штырями, растаскивали в разные стороны участников многочисленных межнациональных конфликтов на Кавказе, я не раз вспоминал то время, что было прожито мной в Сухуми. Пытался понять, откуда взялось это ожесточение между людьми? Ведь часто это были мои ровесники. Возможно, даже товарищи по детской игре, которые во взрослых играх выбрали себе, к сожалению, неподходящих командиров…

Надо знать Кавказ, чтобы понять, как помогали здесь друг другу, когда надо было построить дом, сыграть свадьбу или, не дай Бог, проводить в последний путь умершего соседа. Русский — нерусский, какая разница?.. Дядю Митю, например, приобретшего за годы жизни в Абхазии прочный южный загар и кавказские усы, многие принимали за грузина. Обращались на грузинском языке. И он с достоинством отвечал им тоже по-грузински. Я видел, каким уважением светились глаза его невольных собеседников.

На той же улице Бараташвили, через дорогу, жила семья ветерана войны, которого мы называли дядей Мишей. Был он мингрелом по национальности. По-своему примечательный человек: привез с фронта и усыновил русского мальчишку, бывшего беспризорника. Считалось, что он является старшим братом для родных дяди Мишиных детей. Было их трое. За давностью лет не помню имена, но один из них — кажется, Авто, подглядывал через забор в тот день, когда я со своим закадычным другом Рудиком Грибергом (наполовину — эстонец, наполовину — латыш) пытался достать камнями выводок лягушек в старой известковой яме.

Один из брошенных мной камней, отрикошетив от забора, зацепил голову Авто. Пошла кровь. Перепугавшийся Рудик дернул меня за рукав: «Толик, чухаем в горы!..» Чухаем — это значит «уносим ноги». То, что «чухать» надо было не куда-нибудь, а «в горы», свидетельствовало, что за разбитую голову Авто с нас спустят три шкуры.

Поначалу я так и хотел поступить. Но потом вспомнил, как хорошо ко мне относилась мать Авто — тетя Графина, — и остался на месте. Все-таки я не чувствовал себя злоумышленником. Поэтому бросился искать подорожник, который в нашей мальчишеской среде считался самым действенным лекарственным средством при порезах и ссадинах.

Подорожник мы нашли, я лично прилепил его к ране Авто — и пошли признаваться в содеянном.

«Тетя Графина, ведь я не нарочно…» — потупился я, когда пришло время расплаты.

Ругали нас, конечно, очень сильно. Но я почувствовал, что прощен, когда в уголках глаз этой суровой, как мне тогда казалось, грузинки увидел отблески уважения. Как это бывало лишь тогда, когда мой дядя Митя по-грузински отвечал незнакомцам.

Это было важно: меня, мальчишку, уважали за смелость, за умение признать вину, за искренность…

Мое возвращение в Айгурский, где я начал учиться со второго класса, было овеяно дымкой романтики. Ведь я вернулся почти из путешествия. Видел море, встречался с далекими, а поэтому загадочными детьми, которые знали морские термины, ныряли ласточкой с пирса и носили звучные имена — Нодари, Автандил, Тариэл…

Я как мог поддерживал этот интерес к себе. Что было, в общем-то, нетрудно в нашем степном поселке, в самом, наверное, глухом, северо-восточном, углу Ставропольского края.

Помню, всем классом из-за какой-то инфекционной болезни мы попали в районную больницу в селе Дивном. Пространство было ограниченное, а времени было сколько угодно. Я рассказывал, что был капитаном большого корабля, который только что вернулся из Турции. Отчасти это было вольное изложение книг Жюля Верна, отчасти — собственные ощущения, приправленные отчаянным враньем.

Краем глаза я, конечно, наблюдал за реакцией одноклассников и не мог понять, почему они слушают меня с открытыми ртами. Ведь знают, что вру, а все равно верят.

Добрые, хорошие мои товарищи!.. Из одиннадцати нас осталось уже только восемь… Почти все после школы получили высшее образование. Стали учителями, как Валя Глущенко, Неля Козубова, Люда Соболева, врачами, как Саша Герасименко, связистами, как Света Жилина, высококлассными специалистами сельского хозяйства: Вася Антосевич, Саша Игнатов, Валя Дьяконова. Каждый из них пригодился на родной земле. Каждый живет достойно. В судьбе каждого немалое участие приняла наша учительница Вера Васильевна Фисенко, в то время молодая выпускница педагогического училища.

В пятидесятые и шестидесятые годы XX века в наших местах никакого «индифферентного отношения» к образованию уже не было. Все учились на совесть.

К сожалению, уже ушли из жизни Валера Барабаш, Петя и Валя Горновские.

Несколько лет тому назад, на встрече одноклассников, Неля Козубова рассмеялась: «Толик, ты помнишь, как рассказывал нам в больнице, что переплыл Черное море?..»

* * *

Общение с дядей Митей открыло для меня мир строгой религиозной жизни. Он был глубоко верующим человеком — православным христианином и всю свою жизнь посвятил служению Богу. Вместе с женой он уехал из Митрофановского еще в двадцатые годы. Может быть, опасался гонений за веру. Может быть, была какая-то другая веская причина. Так или иначе, но осели они в Абхазии. Сколько помню, был дядя Митя молитвенником и постником, чтил все православные праздники и бережно хранил большую библиотеку религиозных книг.


Еще от автора Анатолий Сергеевич Куликов
Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия

В годы первой Чеченской войны автор этой книги генерал Куликов был главнокомандующим объединенной группировкой федеральных войск на Северном Кавказе и министром Внутренних дел РФ. Но эта книга — не просто мемуары, больше, чем личный опыт одного из самых осведомленных участников трагедии. Это — полная энциклопедия всех Кавказских войн с XVIII века до наших дней.От походов Петра Первого, подвигов «екатерининских орлов» и добровольного присоединения Грузии до побед Ермолова, капитуляции Шамиля и исхода черкесов, от Гражданской войны и сталинских депортаций до обеих Чеченских кампаний, принуждения Тбилиси к миру и последних контртеррористических операций — вы найдете в этой книге не только исчерпывающую информацию о боевых действиях на Кавказе, но и путеводитель по «Кавказскому лабиринту», в котором мы блуждаем до сих пор.


Рекомендуем почитать
Строки, имена, судьбы...

Автор книги — бывший оперный певец, обладатель одного из крупнейших в стране собраний исторических редкостей и книг журналист Николай Гринкевич — знакомит читателей с уникальными книжными находками, с письмами Л. Андреева и К. Чуковского, с поэтическим творчеством Федора Ивановича Шаляпина, неизвестными страницами жизни А. Куприна и М. Булгакова, казахского народного певца, покорившего своим искусством Париж, — Амре Кашаубаева, болгарского певца Петра Райчева, с автографами Чайковского, Дунаевского, Бальмонта и других. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Издание второе.


Октябрьские дни в Сокольническом районе

В книге собраны воспоминания революционеров, принимавших участие в московском восстании 1917 года.


Тоска небывалой весны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Прометей, том 10

Прометей. (Историко-биографический альманах серии «Жизнь замечательных людей») Том десятый Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» Москва 1974 Очередной выпуск историко-биографического альманаха «Прометей» посвящён Александру Сергеевичу Пушкину. В книгу вошли очерки, рассказывающие о жизненном пути великого поэта, об истории возникновения некоторых его стихотворений. Среди авторов альманаха выступают известные советские пушкинисты. Научный редактор и составитель Т. Г. Цявловская Редакционная коллегия: М.


Еретичка, ставшая святой. Две жизни Жанны д’Арк

Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.