Тяжелые звезды - [21]

Все наши разнообразные коробки и ящики, в которые при переездах мы упаковывали вещи, до поры до времени Валентиной сохранялись в неприкосновенности. И лишь когда мы переехали в девятнадцатый раз, она без совета со мной выбросила их из дома. Как считает она сама: «Это был знак, что с меня хватит…»

После назначения меня министром она не раз шутила, что я не столько ее собственный муж, сколько «муж государственный». Рабочее напряжение было столь велико, что телефон стал занимать в нашей семье ключевое место. Во-первых, даже в так называемые минуты отдыха он звонил беспрестанно. Во-вторых, общались мы тоже в основном по телефону. В-третьих, телефонный звонок был тем единственным звуком, который мог разбудить меня после многочисленных бессонных ночей. На будильник и уговоры я не реагировал. Тогда Валя, чтобы поднять меня на работу, шла к соседям и набирала наш домашний номер. Вот тогда я моментально вскакивал с постели.

После того, как родилась Наташа, мы решили, что Валя уйдет с работы и полностью посвятит себя семье. Скорее всего, это было мое волевое решение, правильность которого подтвердила жизнь. Подросли дети — умные, талантливые и честные. И очень здорово, что именно благодаря Вале их развитие не было односторонним. То есть элемент полкового воспитания, конечно же, присутствовал, но он умело компенсировался гуманитарными дисциплинами — книгами, музыкой, эстетикой. Вот тут педагогические и музыкальные способности жены сыграли свою роль. Тот же Сергей пишет отличные песни, сочиняя и музыку, и стихи.

* * *

Наша жизнь в Калмыкии шла своим чередом, однако мечты об учебе в Военной академии им. Фрунзе пришлось на время оставить. За год, пока я обживался в должности командира отдельного взвода, кардинально изменились правила приема: теперь ее слушателем мог стать офицер, имеющий опыт командования ротой.

Это означало, что моя учеба в академии откладывалась года на три или четыре как минимум. Командование ротой — это очень серьезный рубеж в офицерской карьере. Далеко не каждому его доверят. Из нескольких командиров взводов — только лучшему. И то если должность ротного командира окажется вакантной.

В то время движение по службе шло куда медленнее, чем сегодня. Хотя с точки зрения офицеров послевоенной поры, которые «сидели на взводах» по восемь-десять лет, мы «росли» чересчур быстро.

Я очень хотел учиться. И чтобы не потерять несколько лет впустую, решился на довольно рискованное мероприятие — тайное от всех, кроме семьи, поступление в Калмыцкий государственный университет на заочное отделение филологического факультета.

Существовавшие тогда правила запрещали военнослужащим учебу в гражданских вузах, если специальность, которую они там собирались получить, по мнению командования, не способствовала профессиональному росту офицера. То есть военный строитель мог учиться заочно в строительном институте, а политработник, например, в педагогическом. Ну а что я мог сказать командованию в свое оправдание? Как объяснить, зачем филологический факультет университета нужен мне, командиру мотострелкового взвода?

Я не зря остановил свой выбор на этом факультете: люблю литературу и русский язык, историю и философию. Не загадывал наперед, сколько лет или месяцев мне придется поучиться в университете, но был уверен — это пойдет на пользу и мне, и моей службе. Не всякий хороший офицер бывает умницей, но образованному офицеру легче преуспеть в своей профессии. Ведь для своих солдат он не только командир, но и учитель, и законодатель, и даже судья.

Отпуск удачно совпал со временем сдачи экзаменов в университет. Так как гражданский диплом после училища был у меня на руках и в нем были только отличные оценки, мне предстояло сдать лишь один экзамен — сочинение. Я легко написал его на пятерку и от дальнейших экзаменов был освобожден.

Однако, как только прошла установочная сессия, дома раздался звонок: меня вызывали в часть. Я уже было подумал, что открылось мое тайное студенчество, но особо переживать не стал. Время, потраченное мной на преодоление этого барьера, было личным — отпускным. К тому же никакой вины я за собой не чувствовал.

Каково же было мое удивление, когда выяснилась причина этого срочного вызова: меня назначили командиром роты.

Следующая шифровка, появившаяся всего через полгода, уведомляла, что в соответствии с дополнительной разнарядкой мне, старшему лейтенанту А.С. Куликову, предлагается поступление в Военную академию им. Фрунзе. В текущем 1971 году…

Удивительно было и то, что сам я никак не инициировал эти события. Их можно было считать удачным поворотом судьбы. Какому-то неизвестному мне кадровику в Ростове-на-Дону просто попалась на глаза моя служебная карточка.

Ведь что значит «включить в дополнительную разнарядку»? Кто-то вовремя не смог подобрать кандидатуры из офицеров нашей дивизии, которые бы по возрасту, образованию и должности соответствовали критериям. Подобрали, скажем, четырех, а наверху строго спросили: «Почему только четыре? У вас пять мест по разнарядке. Ищите недостающего!» Этим недостающим всего лишь через полгода командования ротой почему-то оказался именно я.