Тяжелые бои на Восточном фронте - [75]

Впереди простиралась равнинная местность, дававшая крайне мало укрытия, так что огневая позиция для пулемета представлялась идеальной. Здесь легко будет отражать атаки русских. Я взялся за рукоятки и нажал на гашетку, желая проверить работу пулемета. К моему удивлению, никакого эффекта это не возымело. Я поменял магазин, но пулемет стрелял одиночными или давал только короткую очередь.

Я осыпал проклятиями упрямое оружие, как вдруг услышал у себя за спиной иностранную речь. Я оглянулся и увидел отряд венгров – молодых людей 17–18 лет. Они остановились возле меня и стали знаками показывать мне, что не знают, как пользоваться своими карабинами и как их перезаряжать. Я взял у ближайшего солдата его оружие и быстро преподал им урок. Едва я закончил показывать, как русские начали атаку. Молодой венгр схватил карабин и начал стрелять. К сожалению, в наших боевых порядках зияли большие дыры, и одному русскому отделению удалось обойти нас с фланга там, где в неглубоких окопах держал оборону наш штурмбаннфюрер со своими людьми. Русские забросали его позиции гранатами и открыли бешеную стрельбу из автоматов, после чего довольно быстро сломили сопротивление наших солдат. Будучи в ранге унтершарфюрера, я вновь оказался старше всех по званию…

Учитывая опасность окружения, я приказал венграм задержать наступление русских. Наши союзники примкнули штыки и храбро бросились в атаку. На несколько важных минут им удалось удержать позиции.

Перестрелка продолжалась, но русские ползком подбирались все ближе к нашим позициям. В высокой траве виднелись их вещевые мешки. После нескольких коротких очередей мой MG-42 окончательно вышел из строя. У меня на лбу выступил холодный пот. Я схватил ракетницу из каски и выстрелил. Раздалось шипение, красный огонь с дымным хвостом устремился к одному из таких вещевых мешков. Закричав от ужаса, его владелец вскочил на ноги, размахивая руками и стараясь сбить пламя. Очередь из автомата быстро прекратила его борьбу с огнем.

Удивленные упорным сопротивлением, русские отошли на несколько сот метров, а я решил этим воспользоваться и отступить со своими людьми, пока еще сохранялась такая возможность. Я собирался увести свой отряд к трассе Берлин – Франкфурт-на-Одере в надежде, что там нам встретится какая-нибудь боеспособная часть под командованием опытных офицеров.

Возле трассы я увидел группу людей в форме войск СС, а среди них моего старого товарища роттенфюрера (обер-ефрейтор СС) Альфреда Шнейдерайта. При виде нашего отряда у него на лице появилось выражение изумления, и я поспешил к нему. Подойдя поближе, я заметил, что теперь он носит звание унтерштурмфюрера (лейтенанта СС), а на лацкане его кителя висит Рыцарский крест. Несмотря на разницу в званиях, мы тепло пожали друг другу руки.

– Ах, Эрвин, какая неразбериха вокруг, – вздохнул он. – Все перепуталось. Кажется, никто не понимает, что происходит. Не то что раньше, когда мы гнали русских до Ростова-на-Дону. Смотрю, ты вполне оправился от осколочного ранения, которое получил под Прохоровкой.

– А у тебя, гляжу, Рыцарский крест? – заметил я.

На его лице появилась широкая улыбка.

– Получил в декабре 1943 года, когда подбил пару танков. Фюрер мне его лично вручал.

Мы недолго поговорили, после чего я повел свой маленький отряд дальше на запад. От голода у всех моих солдат и у меня самого крутило в животе, и тут мы повстречали нескольких солдат вермахта, охранявших вход в какое-то поместье. Я подошел к фельдфебелю, стоявшему у ворот, богато украшенных чеканкой, и поинтересовался, где можно раздобыть еды.

– Ничем не могу помочь, – ответил тот. – Если вам нужна еда, вы должны получить письменное разрешение от генерала.

– А где он?

– В хозяйском доме, это дальше по дороге.

Но когда я попробовал пройти в ворота, мне в грудь уперся штык.

– Без пропуска туда нельзя.

Ситуация складывалась безвыходная, однако мне удалось-таки уговорить фельдфебеля отправить кого-нибудь из его людей за пропуском на территорию поместья. Минут через пятнадцать он вернулся и показал на меня пальцем.

– Вы можете увидеть генерала, но ваши люди должны оставаться здесь.

На подгибающихся от усталости ногах я прошел по аллее, обсаженной деревьями, до помещичьего дома, где двое часовых, охранявших вход, пропустили меня без дальнейших вопросов.

Несколько офицеров в высоких чинах сидели за длинным столом в большом зале, стены которого были закрыты дубовыми панелями с бесчисленными оленьими рогами. Они потихоньку потягивали коньяк и о чем-то беседовали. Я подошел к ним, и один генерал средних лет, отогнав сигарный дым от своего лица, поинтересовался:

– Да? В чем дело?

– Господин генерал, мои люди долгое время не ели. Нам необходимо довольствие.

– Сколько с вами людей?

– Около двадцати, господин генерал.

– Ага, двадцать… Не думаю, что сможем накормить такую ораву, но я бы мог вам предложить кое-что другое. Присаживайтесь, пообедайте с нами.

Генерал радушно указал мне рукой на свободный стул.

– Благодарю вас, господин генерал, – ответил я. – Я солдат ваффен СС, и, думаю, будет неправильно, если стану есть, когда мои люди голодны.