Ты забыла свое крыло - [23]
— Ну наконец-то наше солнышко появилось!
И все на берегу, дождавшись ее, начинали переодеваться к купанию.
Красная рябина, синее небо, золотая она…
Вдали на рябой поверхности — три гладких треугольничка, к нам спешили три уточки. Одна уточка и два ейных утенка. Все бросали куски булки, они быстро тонули, и утятки, работая на публику, потешно ныряли — и выныривали неожиданно далеко, срывая овации.
— Тр-р-р! — взлетела посторонняя утка, примазавшаяся к пиршеству и атакованная отчаянной мамашей.
— Вот обжора! Прям как я! — Она перешагнула юбку, спустила ступню с обрывчика.
— Погодите! — вдруг сказал я. Она обернулась. — Облачко пролетит!
— А! — Она весело махнула рукой, шлепнулась в воду, распугав уток.
Поплыла кролем в солнечных брызгах — и тень убегала от нее по воде. Ее рыжая голова виднелась вдали, потом исчезла в сверкающей ряби.
— Здорово ваша девушка плавает! — восхищенно произнес кто-то рядом.
— Спасибо! — сказал я.
Она исчезла в блеске воды на час!.. Столько плавает? А чего, собственно, я волнуюсь? Она не моя! Однако вглядывался до слез — и дождался ее.
Она плыла спокойно почти до самого берега, потом вдруг встала, оказавшись огромной, во всей своей ярко-рыжей красе! И, сверкая каплями, направилась уже ко мне, словно, пока она плавала, все и решилось.
Промокнув себя всю полотенцем, встала в юбку, подняла ее. Мотнув головой, закинула тяжелые волосы за спину:
— Ну? Поехали?
Как-то уже и не было сомнений, что мы вместе! Идет теплый дождь. Лужи превращаются колесами в карусель брызг. Она легко обогнала меня, хохоча. Поставив веснушчатую ногу на асфальт, склоня велосипед, поджидала на повороте.
— Ну? Через лес?!
— Давай!
Лихой спуск, скользкие бревна через коричневый, цвета чая, ручей — и сразу вверх, на лесную дорогу.
Свернули на горбатую тропку между сосен, спешились. Она катила велосипед за руль, сияя, над ней словно кокошник из брызг!
Прислонив велосипеды к соснам, поднялись на мокрое скользкое крыльцо. Стали целоваться, даже не успев войти внутрь, под теплым дождем. Она двигала языком — свежее, вкусное дыхание! Просунула большую мягкую ногу между моих колен… Отпрянули. С веселым изумлением смотрели друг на друга… Мокрые сосны с каплями на иглах, чистый холодный воздух. «Лучше этой минуты не будет ничего».
Потом она спустилась с крыльца, закинула ногу на велосипед, который под ней сразу показался игрушечным. Вздохнула:
— Я бы осталась, но завтра рано на работу!
Поехала через сверкающий дождь. Вскинула на повороте кулак. Исчезла. А я все не мог унять дыхание. Как все быстро у нас! Куда же дальше пойдет?
Вечером солнце вломилось в дверь и она появилась — весело, горячо дыша, сияя глазищами. Облокотила велосипед о сундук.
— Ч-черт! — весело проговорила. Сорвала переднее грязное крыло, кинула за сундук. — Все время отваливается!
Жарили-румянили нарезанный кабачок. Потом поехали в город.
— Ты забыла свое крыло! — вспомнил я.
— А! — весело махнула рукой.
— А где домашние твои? — радостно озираясь, вошла в городскую квартиру.
— Кто где. Ладно! Гляди, — перевел разговор. Вытащил из кладовки свои книги, разложил на столе. — Вот этими ручонками написал!
— Да-а?! — Она впечатлилась.
— А разве ты меня не за это полюбила?
— Не-а! — бодро ответила она.
— Надписать? — Я раскрыл самую красивую книгу.
Тут она как-то засомневалась:
— Но только так, чтобы я всем показывать могла.
— Жених? — предположил я.
Она неопределенно пошевелила длинными пальцами.
— Тогда так: «Варя! Ты лучшее из всего, что я видел!» Можно?
— Пиши! — подумав, склонила свой царственный профиль.
— А можно я добавлю: «…видел и трогал»?
— Э-э, нет! — звонко захохотала. — Тогда уж точно никому будет не показать!
— Ну ладно. Оставим — «видел»…
Потом мы пили с ней чай и она, скинув тапку, вытянув ногу под столом, пальцами ноги щипала меня за бок. Была этим очень довольна.
Потом шли по Невскому. Давно уже — а было ли вообще когда? — не дышалось так сладко!
Тормознули у метро.
— Ну? До завтра? — сказал я.
Такое редкое природное явление, как эрекция, надо ценить!
По больничному коридору идут люди, сразу и не скажешь, что больные.
— Ну как она? — спросил медсестру.
— Ваша жена хуже всех! — ответила та.
Как же так? А была — лучше!
— Ну что уж такого?! — бодро сказал я сестре и вошел в палату.
Нонна, одна в палате (все ушли на обед), сидела на кровати, всклокоченная. Подняв голову, даже воинственно глянула на меня. Подбородок ее торчал как-то особенно.
— Где челюсть твоя?
— Украли… эти! — кивнула на дверь.
Я рухнул рядом:
— Слушай! Ведь ты же умный, веселый человек! Кому нужна твоя челюсть?
Резко выдвинул ящик тумбочки, челюсть загрохотала там.
— Держи… погоди, надо кипяточком!
Но она резко, со щелчком, словно затвор, вставила ее. Посмотрела надменно. Уже и я — враг!
— Поправляться собираешься? Ты что, здесь навеки?
— Ни в коем случае! — гордо произнесла она.
— Тогда приходи в норму!
— Ве-ча! Они меня бьют! — с отчаянием проговорила она.
«Ну а ты что вытворяешь?!» — хотел сказать. Но вместо этого произнес:
— Ладно. Пошли обедать.
— Они мне не дают!
— Разберемся!
— Возьми меня! Они меня мучают!
— Ну конечно возьму! Ладно! Поехали.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Валерий Попов — признанный мастер, писатель петербургский и по месту жительства, и по духу, страстный поклонник Гоголя, ибо «только в нем соединяются роскошь жизни, веселье и ужас».Кто виноват, что жизнь героини очень личного, исповедального романа Попова «Плясать до смерти» так быстро оказывается у роковой черты? Наследственность? Дурное время? Или не виноват никто? Весельем преодолевается страх, юмор помогает держаться.
Валерий Попов, известный петербургский прозаик, представляет на суд читателей свою новую книгу в серии «ЖЗЛ», на этот раз рискнув взяться за такую сложную и по сей день остро дискуссионную тему, как судьба и творчество Михаила Зощенко (1894-1958). В отличие от прежних биографий знаменитого сатирика, сосредоточенных, как правило, на его драмах, В. Попов показывает нам человека смелого, успешного, светского, увлекавшегося многими радостями жизни и достойно переносившего свои драмы. «От хорошей жизни писателями не становятся», — утверждал Зощенко.
Издание осуществлено при финансовой поддержке Администрации Санкт-Петербурга Фото на суперобложке Павла Маркина Валерий Попов. Грибники ходят с ножами. — СПб.; Издательство «Русско-Балтийский информационный центр БЛИЦ», 1998. — 240 с. Основу книги “Грибники ходят с ножами” известного петербургского писателя составляет одноименная повесть, в которой в присущей Валерию Попову острой, гротескной манере рассказывается о жизни писателя в реформированной России, о контактах его с “хозяевами жизни” — от “комсомольской богини” до гангстера, диктующего законы рынка из-за решетки. В книгу также вошли несколько рассказов Валерия Попова. ISBN 5-86789-078-3 © В.Г.
Р 2 П 58 Попов Валерий Георгиевич Жизнь удалась. Повесть и рассказы. Л. О. изд-ва «Советский писатель», 1981, 240 стр. Ленинградский прозаик Валерий Попов — автор нескольких книг («Южнее, чем прежде», «Нормальный ход», «Все мы не красавцы» и др.). Его повести и рассказы отличаются фантазией, юмором, острой наблюдательностью. Художник Лев Авидон © Издательство «Советский писатель», 1981 г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.