Ты волнуешь мое сердце - [24]
«Будешь держать меня в неведении до утра? Так?»
«Да».
«Ладно, я больше не настаиваю. Наконец я столкнулась с кем-то, еще более упрямым, чем я».
«Я не упрямый».
«Нет, ты такой».
«Нет».
«Ну, видишь, что да?»
«Ладно, возможно, немного».
Они одновременно улыбаются, каждый в своей комнате. На расстоянии. Они даже не видят, что другой тоже улыбается. Паула на несколько секунд забывает об Анхеле: в это время ничто из случившегося за последние несколько дней не занимает ее мысли.
«Ладно, Алекс. Тогда увидимся завтра».
«Очень хорошо. Я буду тебя ждать. Спокойной ночи».
«Спокойной ночи. Целую».
«И я».
Девушка выходит из ICQ. Затем еще раз слушает песню Ди Катальдо. Она ложится на кровать и засыпает с мобильным под подушкой.
Алекс остается сидеть за компьютером. Этот разговор еще больше его вдохновил. Он пишет, не переставая думать о завтрашнем дне. Да, завтра может стать большим днем.
Предыдущей ночью.
Катя едет за рулем своего розового «ауди» с черным капотом по улицам города. Рядом с ней сидит Анхель. Они едва обменялись словом. Певица время от времени украдкой смотрит на него. Он кажется не то чтобы недовольным, но озабоченным.
Они направляются в редакцию журнала, где он работает. Красный свет. Машина останавливается. Она отрывает взгляд от дороги и поворачивается к нему.
— Ты разозлился?
Анхель ничего не говорит. Он даже не смотрит на нее.
— Ладно, ясно. Ты злишься, — заявляет Катя, с силой сжимая руль обеими руками.
Загорается зеленый свет, и розовый «ауди» срывается с места, так, что визжат колеса.
— Я не злюсь, — в конце концов говорит Анхель.
— Но так кажется.
— Просто…
Катя резко тормозит. Она паркует машину во втором ряду в запрещенном месте под пристальным взглядом своего спутника.
— Мы не уедем отсюда, пока ты мне не скажешь, что с тобой происходит.
— Ну… Я думаю, что это глупость.
— Давай говори.
— Почему ты меня поцеловала?
Девушка с розовыми волосами меняется в лице. Потом улыбается, стараясь успокоить его.
— Так вот в чем дело! Тебя удивило, что я поцеловала тебя в губы…
— Конечно. Не каждый день едва знакомые девушки неожиданно целуют тебя в губы.
— Я должна была предупредить тебя? Может, объявлением? — шутит она.
— Мне не смешно, — замечает Анхель, хмуря брови.
— Не злись. Это было просто проявление нежности. И больше ничего.
— Ты каждому так выражаешь нежность?
Катя смотрит наверх, как будто задумавшись.
— Ну… считая вместе с тобой, уже… шестьдесят четыре, — отвечает она и смеется. Затем вновь говорит, уже более спокойно, под осуждающим взглядом парня: — Анхель, хватит уже об этом думать. Это был просто порыв нежности. Ничего больше.
Но для молодого журналиста все не так просто. Возможно, Катя теперь хочет показать, что это было что-то незначительное, импульсивное. Но на самом деле она поцеловала его в губы. Ну а он? Что он почувствовал, когда горячие и сладкие губы Девушки с розовыми волосами прикоснулись к нему? Это, возможно, его еще больше смущает.
— Хорошо. Если ты говоришь, что это было всего лишь импульсивное проявление нежности, то я тебе верю. Но с сегодняшнего дня мы здороваемся только за руку, ладно?
Катя улыбается, и в конце концов Анхель тоже начинает улыбаться.
Розовый «ауди» трогается с места.
Ночь — смешение огней и тьмы. И звуков.
И невнятных шорохов. Катя тихо поет, пока ведет машину. Анхель теперь выглядит спокойнее, хотя глубоко внутри он немного встревожен.
Вновь резкое торможение. Машина останавливается.
— Теперь что происходит? Тебе нужно научиться тормозить! Если не научишься, через два месяца лишишься тормозных дисков.
— Ты не против, если мы зайдем выпить по стаканчику? Я умираю от жажды, — говорит Катя, указывая на маленький паб, где на световой вывеске значится Rounders.
— Катя, мне нужно забрать бумаги в редакции. А завтра я должен рано вставать.
— Пожалуйста… Пожалуйста, — упрашивает она. Теперь она, как никогда, похожа на пятнадцати- или шестнадцатилетнюю девушку.
— Я не могу, Катя. На самом деле…
— Позволь мне пригласить тебя хотя бы на один стаканчик. Чтобы отблагодарить за то, что ты приехал, и извиниться за поцелуй. Пожалуйста. Пожалуйста…
Журналист раз восемь отказывается. И Катя все время настаивает своими «пожалуйста, пожалуйста».
— Ла-а-адно! Но только по одному, и уходим, — говорит он.
Девушка хлопает в ладоши и хочет поцеловать его, но, вспомнив, протягивает ему для пожатия руку. Анхель улыбается и тоже протягивает ей руку. Он отмечает, какая у нее гладкая кожа, какие маленькие тонкие пальцы.
Они паркуют машину и входят в паб. Он пуст. Они видят только двух разговаривающих официантов за стойкой. Свет приглушен, и тихо играет танцевальная музыка.
«Паула!» — вспоминает Анхель, посмотрев на часы, Он не позвонил ей. Он хватается руками за голову. Возможно, что теперь она уже спит. Он снова достает мобильный из кармана и пытается включить его. Ничего не выходит, он разряжен.
— Если хочешь, возьми мой, — говорит Катя, заметив, что его телефон не работает.
— Спасибо, но я не помню номера.
— Ты хочешь позвонить своей девушке?
— Да.
— Я не хочу мешать. Если хочешь, пойдем.
— Не переживай. Мы выпьем по стаканчику, и я позвоню ей из редакции, у меня там есть зарядка.
Весёлые короткие рассказы о пионерах и школьниках написаны известным современным таджикским писателем.
Можно ли стать писателем в тринадцать лет? Как рассказать о себе и о том, что происходит с тобой каждый день, так, чтобы читатель не умер от скуки? Или о том, что твоя мама умерла, и ты давно уже живешь с папой и младшим братом, но в вашей жизни вдруг появляется человек, который невольно претендует занять мамино место? Катинка, главная героиня этой повести, берет уроки литературного мастерства у живущей по соседству писательницы и нечаянно пишет книгу. Эта повесть – дебют нидерландской писательницы Аннет Хёйзинг, удостоенный почетной премии «Серебряный карандаш» (2015).
Произведения старейшего куйбышевского прозаика и поэта Василия Григорьевича Алферова, которые вошли в настоящий сборник, в основном хорошо известны юному читателю. Автор дает в них широкую панораму жизни нашего народа — здесь и дореволюционная деревня, и гражданская война в Поволжье, и будни становления и утверждения социализма. Не нарушают целостности этой панорамы и этюды о природе родной волжской земли, которую Василий Алферов хорошо знает и глубоко и преданно любит.
Четыре с лишним столетия отделяют нас от событий, о которых рассказывается в повести. Это было смутное для Белой Руси время. Литовские и польские магнаты стремились уничтожить самобытную культуру белорусов, с помощью иезуитов насаждали чуждые народу обычаи и язык. Но не покорилась Белая Русь, ни на час не прекращалась борьба. Несмотря на козни иезуитов, белорусские умельцы творили свои произведения, стремясь запечатлеть в них красоту родного края. В такой обстановке рос и духовно формировался Петр Мстиславец, которому суждено было стать одним из наших первопечатников, наследником Франциска Скорины и сподвижником Ивана Федорова.