Ты у меня под кожей - [4]

Глаза — зеркало души. Это точно. А у него глаза были чистые-чистые. Синие. Может быть Васильком его прозвали как раз из-за них, а не потому, что этот дурачок задаривал меня васильками, которые собирал каждое утро в лесу, окружающем базу. Василек, да… Как для бойца, не слишком грозное прозвище, из-за которого над ним постоянно подтрунивали сослуживцы. А Ринату, казалось, вообще до этого не было дела. Я редко видела настолько самодостаточных мужчин в столь юном возрасте. Может, этим он меня и взял? Тогда… Я ведь почти влюбилась.

Закручиваю кран, выхожу из ванной. Надеваю толстый махровый халат и иду в кухню, чтобы сделать себе чаю. Первой приезжает Наташа. А следом за ней — адвокат отца. Мне все же удается его вызвонить, хоть и не с первого раза.

— Ну, что там, Леонид Савельич?

— Ничего хорошего, Саша. Им нужен козел отпущения — и очень похоже, что твой отец станет им. Ты знаешь, как у нас работает эта система.

Я холодею. По позвоночнику рябью проходит дрожь. Папе хорошо за шестьдесят, и в последнее время у него начало пошаливать сердце.

— Он хотел уйти на пенсию, но его упросили остаться. А теперь что получается? — нервно тру виски.

— Я не знаю, — сокрушенно качает головой Кайдалов. — Пока его даже под домашний арест отпускать не торопятся.

— Черте что. Когда я смогу с ним увидеться?

— Сашенька, как только это станет возможно — я тебе сообщу. А пока собери ему самое необходимое. Передачку уж я как-нибудь пронесу.

Спустя четверть часа адвокат отца ушел, оставляя после себя тягостное ощущение безнадеги.

— Здесь есть чего-нибудь выпить? — интересуется Наташа, озираясь по сторонам. Кухня — наименее пострадавшее в ходе обыска место, и мы с подругой решаем обосноваться в ней.

— Я не буду. Но ты, если хочешь, бери. Винный холодильник слева от обычного.

— Зря. На твоем месте я бы здорово нажралась.

— И это советует мой психолог, — с трудом растягиваю губы в улыбке.

— В первую очередь, я твоя подруга, — резонно замечает Наташа.

— И то так. Может быть, выпью потом.

— А сейчас? Что ты сейчас думаешь делать? Есть какой-нибудь план?

— Нет. Вообще никакого, веришь?

— Не хочешь обратиться к своему Жданову?

Резко вскидываю ресницы, и когда наши с подругой взгляды встречаются, медленно качаю головой из стороны в сторону. Несколько лет назад я решила, что взяла под контроль своих демонов и вполне готова начать нормальную жизнь — остепениться, остановиться на одном мужчине. Я действительно поверила, что созрела для отношений. Ко всем этим глупостям вроде «долго и счастливо»… Наверное, поэтому, когда мы встретились с Юрой на одном из совещаний в министерстве, и он уже ни на что не надеясь пригласил меня на свидание, я согласилась. Хотя в учебке он мне никогда не нравился, и переспала я с ним исключительно для того, чтобы поставить на место Орлова. Наказать его за ту боль, что он мне причинил. Как бы то ни было, со Ждановым мы встречались почти два года. Я думала, будто у нас все серьезно. И только никак не могла понять, отчего же он медлит с предложением руки и сердца. Несколько раз я даже непрозрачно ему намекала, что вполне готова к этому шагу, тогда как он уводил разговор в сторону. А я была слишком хорошим профессионалом, чтобы его не раскусить. Пусть с опозданием, но все же я поняла, что Юра никогда не собирался на мне жениться. Я вообще не из тех женщин, на которых женятся.

«Подстилка… Подстилка… Подстилка»… — звучит в голове.

Которая, ко всему прочему, не становится моложе.

— Может быть, тебе стоит попытаться узнать, кто стоит за этим делом, и…

— И что?

Наташа пожимает пухлыми плечами:

— И попытаться на него выйти.

— Смешно, но, кажется, это мне и так известно.

Шампанское идет у Наташки носом. Она откашливается, смаргивает слезы с глаз.

— Серьезно?

— Орлов! Помнишь, я тебе рассказывала о симпатичном мальчишке, который мне васильки таскал в учебке?

— Тот, который недобитый шпион?

— Недобитых шпионов не бывает, — смеюсь, хотя в глазах стоят слезы. Еще чуть-чуть, и скачусь в истерику.

— Так это же все упрощает!

— Думаешь?

— Ну да. Если он к тебе неровно дышит… — Наташкины глаза загораются азартом. — Послушай, он женат?

— Насколько я знаю — нет. А ты к чему ведешь? — я сощуриваюсь, как если бы сама буквально пару минут назад не думала об этом.

— Ты могла бы его обаять и попросить для отца снисхождения. Если он такой крутой — глядишь, чего и получится.

— Поверить не могу, что это говоришь мне ты. Та, которая годами убеждала меня научиться ценить себя и свое тело.

— Ну, я же не толкаю тебя к нему сразу в постель! — тушуется Наташа.

— А чем, ты думаешь, мне придется расплачиваться? Если, конечно, допустить мысль, что до этого вообще дойдет? — цинизм слов царапает горло, душит. Я откашливаюсь и отворачиваюсь к стене. Сама не знаю, на что обижена. Ну, а что? Одним мужиком больше — одним меньше. Подумаешь… Такая незамысловатая логика всем понятна.

— Сашка… Саш, извини. Я правда глупость какую-то сморозила. Это с перепугу — не иначе. Ну, прости дуру, Саш… — Наташа протягивает руки и с силой прижимает меня к себе. Я чувствую легкий исходящий от ее дыхания дух алкоголя и свежий аромат духов.