Ты только попроси. Или дай мне уйти - [117]

– Нет.

– Почему?

– Потому что Хуан Альберто не дал мне выбора. Когда я сказала, что не поеду в Мексику, этот упрямец разозлился и, не дав мне возможности что-либо объяснить, сказал такие слова: «Отлично, королева, счастливо оставаться».

– Так и сказал?

Ракель кивает. Глядя на ее лицо, спрашиваю:

– А ты ему что?

– Ну, милая моя, будучи скандалисткой, я ему так и сказала: «Отлично, король, пусть другая ест тебя с помидором». – И, понижая голос, добавляет: – Мне так хотелось наговорить ему плохих слов, ты же меня знаешь, какой я становлюсь змеей, но я подумала: Ракель, держи себя в руках!

Я лопаюсь от смеха и, обнимая ее, спрашиваю:

– Так что, твоя дикая интрижка современной женщины закончилась?

– Думаю, да, но, дорогая… я до сих пор о нем думаю.

– Но, послушай, Ракель. Если ты его любишь и он любит тебя, почему бы тебе не объяснить, в чем дело, и не предложить ему…

– Переехать жить в Испанию? – прерывает она меня. – Нет… нет, представь, что его компания разваливается, и он винит в этом меня. Нет, увольте!

Мы еще долго с ней разговариваем, но она не поддается на уговоры. Ракель стоит на своем, и ее невозможно переубедить. И потом еще говорят, что самая упрямая в нашей семье – это я. Нет уж, это моя сестра – упрямица!

Дверь открывается, и появляются Эрик, Бьорн и мой малышонок. Бьорн принес великолепный букет роз. Он здоровается с сестрой, а затем тихо мне говорит:

– Мои поздравления, мамочка.

– Спасибо, красавчик.

Мой любимый кладет нашего сына в кроватку, и я спрашиваю:

– Все в порядке?

Эрик кивает, и я интересуюсь:

– А мой отец?

– Он остался с детьми и с моей матерью в кафетерии, и они скоро поднимутся.

Я киваю и, очарованная своим малышом, поворачиваюсь к Бьорну и спрашиваю:

– Ну, как он тебе?

Понижая голос, мой дорогой друг смотрит на меня и отвечает:

– Джудит, он прекрасен. У тебя родился чудесный сын.

– Хочешь подержать его?

Бьорн тут же делает шаг назад и с испуганным видом говорит:

– Нет. Мне не нравятся такие маленькие. Предпочитаю таких, каким примерно столько же лет, как и Флину, так я хоть могу с ними пообщаться.

Мы все смеемся, а он, повернувшись к своему другу, добавляет:

– Надеюсь, что у него будет характер, как у Джудит, потому что если у него будет твой, то это будет кошмар.

– Ну, если у него будет такой же характер, как у булочки, то это тоже будет кошмар, – подтрунивает моя сестра.

Мы смеемся, как вдруг раздается стук в дверь, и мы все поворачиваемся. Она открывается, и я вижу, что это Мэл, та самая девушка из лифта.

– Можно?

– Проходи, Мэл, проходи, – довольно улыбаюсь я.

Когда она входит, вижу, что она везет коляску с прекрасной спящей девочкой. Поставив ее в стороне, она берет цветы, кладет мне на кровать и говорит:

– Она только что уснула, надеюсь, немного поспит!

Эрик приветствует ее двумя поцелуями, и Мэл, посмотрев на спящего в кроватке малышонка, подходит ко мне и говорит:

– Какой он красивый и полненький. – И заговорщицки добавляет: – Ну, так кем оказалась Медуза, мальчиком или девочкой?

– Прелестным мальчиком, – гордо отвечаю я.

Она ласково меня обнимает и шепчет:

– Поздравляю тебя, Джудит.

Когда она отстраняется от меня, то сталкивается с Бьорном и, узнав его, произносит:

– Ну надо же… да это сам Джеймс Бонд.

Бьорн не улыбается. Он окидывает ее взглядом с головы до ног и отвечает с издевкой:

– Кто бы мог подумать, властолюбивая суперженщина, и ты здесь?

Мы с Эриком переглядываемся, и прежде чем мы смогли что-то сказать, она спрашивает у него:

– И за сколько ты вчера сюда доехал на своем «Астон Мартине»? За восемь минут?

Услышав это, Бьорн, который обычно ведет себя как врожденный донжуан, вместо того, чтобы улыбнуться и подыграть, хмурится и, безразлично глядя на нее, отвечает:

– Чуточку больше, симпатюля»

Оба-на-а-а-а-а-а! Что это с Бьорном?

Или эта женщина выводит его из равновесия, потому что не падает у его ног?

Я с отвисшей челюстью наблюдаю, что он при ней не пользуется своим искусством покорителя сердец. Я в шоке, особенно когда он, глядя на Эрика, добавляет:

– Я буду в кафетерии с Мануэлем и Соней. Чуть позже, когда здесь станет поменьше народу, я поднимусь.

– Я с тобой, – отвечает Эрик.

Когда мужчины уходят, сестра смотрит на меня, я смотрю на Мэл, а она весело пожимает плечами и выпаливает:

– Эти красавчики такие дикие, разве не так?

Я не отвечаю, а лишь смеюсь. Сразу видно, что моя новая подруга и Бьорн не поладят.

Когда мы остаемся втроем, начинаем беседовать о детях, родах. И вдруг я отдаю себе отчет в том, что я – рьяный член клана мамаш и рассказываю о своих родах как о чем-то уникальном и потрясающем. Ракель и Мэл делают то же самое. Я раньше никогда не понимала упорное стремление матерей рассказать о своих родах, но теперь, когда я пережила собственные, мне нравится переживать их заново и вспоминать о них.

Просыпается Саманта, и, когда Мэл берет ее из коляски, мы с сестрой в нее влюбляемся. Это светловолосая куколка с такими же голубыми глазами, как у ее мамы. Девочка улыбается и забавляет нас своими шалостями.

Через час Мэл с девчуркой уходят, но комната снова наполняется людьми.

Соня и отец, гордые бабушка и дедушка Эрика-младшего, хотят быть рядом с ним.