Я расчесал пятерней волосы.
— Я верю. Карло вытащил пленку из камеры, но не догадался заглянуть в почтовый ящик?
— Мы о нем и не думали. Вернувшись в Неаполь, я никак не могла избавиться от мысли, что у нее где-нибудь могут оказаться и другие пленки, на которые она засняла нас. Когда Карло позвонил вечером, я велела ему сходить на виллу и уничтожить, от греха подальше, всю пленку, какую найдет. Наверное, в это время вы и были там. Он также сходил к ней на квартиру, нашел те четыре письма, которые она украла, и уничтожил их. Я хочу, чтобы вы верили мне, мистер Досон, что я и понятия не имела, что он пытался инкриминировать ее смерть вам. Я хочу, чтобы вы верили этому. Он всегда был добр ко мне, но я знаю и то, что в нем была гнильца. Тут я ничего не могла поделать. Я его, к несчастью, полюбила.
Она замолчала, глядя в окно. Пауза вышла долгая.
— Спасибо вам за откровенность, — заговорил я. — Могу представить, в какой вы оказались переделке. Я знаю, что вам, вероятно, пришлось пережить. Она ведь и меня втянула в переделку. — Я встал. — Избавьтесь от этой пленки. Не знаю, что выйдет с дознанием. Ваш муж пытается все замять, и ему скорей всего это удастся. Ну, а на мой счет можете не волноваться.
Чалмерс действительно все уладил. Вердикт вынесли такой: предумышленное убийство со стороны Тони Амандо, известного под именем Карло Манкини, при недостаточной мотивированности его поведения. Журналистам порекомендовали умерить пыл и особенно не усердствовать. Карлотти был вежлив и отвечал уклончиво. Все дело испарилось как дым.
Джун Чалмерс в Неаполе я больше не видел. Они с Чалмерсом улетели сразу же после дознания, а я вернулся в Рим.
Я сразу же пошел в редакцию и застал Джину одну.
— Все кончено, и мне ничего не грозит. В воскресенье я вылетаю в Нью-Йорк.
Она попыталась улыбнуться.
— Именно этого ты и хотел, правда?
— Да, но про условии, что полечу не один, — ответил я. — Хочу прихватить с собой частичку Рима.
Ее глаза засверкали.
— Какую еще частичку? — спросила она.
— Молодую, прелестную и умную, — сказал я. — Полетишь со мной?
Она вскочила на ноги.
— О да, милый! Да — да — да!
Я обнимал ее и целовал, когда вошел Максуэлл.
— Интересно, почему я сам до этого не додумался, — кисло сказал он.
Я махнул ему, чтобы он проходил в свой кабинет.
— Не видишь, что ли, мы заняты? — сказал я и еще крепче обнял Джину.
