Ты создана для этого - [26]

Они стояли возле барной стойки и пили мартини. Одна из них была настоящей красавицей – блондинка с длинными волосами, которые обрамляли лицо с высокими скулами и пухлыми губами, накрашенными красной помадой. Высокая, полная, чувственная грудь. Изящное тело, облаченное в черное платье, – я был уверен, что под ним скрывается абсолютно безупречная фигура. Другая девушка по имени Мерри была попроще. Слегка асимметричное лицо, привлекательное, но назвать его красивым было нельзя. Худая угловатая фигура, которая, как и лицо, не отличалась совершенством.

Но от нее веяло загадочностью и одновременно искренностью. В ней была чистота и непорочность, и, казалось, что она еще не успела вкусить всех радостей жизни. Посмотрев на эту девушку во второй раз, я уже не смог отвести от нее взгляд.

«Вот она – та единственная, – подумалось мне тогда. – Единственная и неповторимая».

А сейчас я рассматривал Фрэнк. И все, что упустил в своей жизни.

– Если ты так сильно любишь жену, почему ты ей изменяешь? – часто спрашивает меня Малин. Незлобно. Она просто хочет понять, разобраться.

Я не могу ответить. Это трудно объяснить.

Вероятно, другие женщины дают мне возможность любить Мерри еще сильнее. Потому что все они – для временного пользования, а она постоянна. Она – моя и всегда будет только моей.

Фрэнк

Да уж, жизнь Мерри идеальна. Не знаю, почему я ожидала чего-то иного, хотя по какой-то причине была уверена, что приеду – и увижу, что вся их жизнь пошла наперекосяк. Или, по крайней мере, что все внешне будет выглядеть довольно жалко. Я слышала об увольнении Сэма из Колумбийского университета – правда, Мерри не подавала виду, что ей что-то известно. Но я думала, что из-за этого, а также из-за их внезапного добровольного затворничества в этом медвежьем углу подруга будет чувствовать себя несчастной. Но оказалось все наоборот. Та, похоже, попала в свою стихию. Жена и мать. Ха! Моя маленькая подружка-оборотень. Мне никогда не понять, как это у нее так легко получается. Впору восхищаться ее талантом так убедительно, так органично перевоплощаться. Мне это никогда не удавалось.

Хлеб домашней выпечки, любовно ухоженный сад, маленькие кастрюльки с едой из свежих органических продуктов для ребенка. Саше из лаванды в шкафу с постельным бельем, каждый вечер на столе – изысканный домашний ужин.

– Боже, – не сдержалась как-то я. – Неужели это действительно ты, Мерри Кроуфорд? Та самая убежденная горожанка – и вдруг такое превращение!

Закоренелая феминистка в одночасье превратилась в идеальную мать семейства, супердомохозяйку! Да она раньше и яйца не могла сварить! Ребенка на руках никогда не держала!

– Такая перемена, – удивлялась я. – Я поверить не могу, что это – ты!

– Ну не зря же говорят, Фрэнк, что материнство заставляет почувствовать, что ты выполняешь свое наивысшее предназначение как женщина. Надеюсь, когда-нибудь ты и сама это узнаешь, – ответила подруга.

Она вытащила из духовки партию банановых маффинов. Без сахара, без глютена.

– Это все, что я больше всего хотела, Фрэнк.

Сэм подошел к ней сзади и поцеловал в щеку. Малютка хлопнул в свои бледные пухлые ладошки.

Ребенок. Малыш. Он замечательный. Сэм тоже. Красивый, статный. И всё это ее. Счастливая семья. Этакий островок счастья для троих. Муж, жена, ребенок. Самодостаточные, словно они живут в стеклянном шаре, наполненном снегом. Стоит немного потрясти – и вокруг затанцуют сверкающие блесточки. Загадочное мерцание. Что может быть прекрасней крошечного мирка там, внутри стеклянной сферы?

– А что у тебя, Фрэнк? – спросила Мерри. – Расскажи мне, что случилось с Томасом.

Конечно, она уже знает. Всегда одна и та же история.

– Это обручальное кольцо Кэрол? – спросила она, глядя на мою руку.

– Да, – ответила я. – Ты помнишь?

Она усмехнулась:

– Но разве оно не должно было быть припрятанным до твоей помолвки? Кажется, план был именно таким. Кэрол всегда это говорила.

Да, она никогда не упустит возможности меня поддеть, уколоть побольнее.

Тем не менее я счастлива, что она нашла свое место, свою семью. Веселая, довольная. Бог знает сколько времени у нее ушло на то, чтобы найти его, это место. Долгие годы она пыталась найти то, ради чего стоило держаться за жизнь.

Я хочу, чтобы она была счастлива. И всегда хотела только этого. Счастье Мерри – это и мое счастье. Его хватит для нас обеих.

Мерри

На озере я украдкой бросила взгляд на ее тело, освещенное вечерним солнцем. Фрэнк, как всегда подтянутая и загорелая, с длинными грациозными руками и ногами, гладким и мягким телом с соблазнительными женственными изгибами. О таком теле мечтает каждая женщина. И чтобы добиться таких форм, нужно долго и упорно работать над собой. Высокая, нахально торчащая грудь. И ни одной морщинки вокруг глаз.

Интересно, она уже начала делать первые уколы красоты, призванные бороться со старением и увяданием? Она должна была научиться этому у моей матери. Фрэнк всегда казалась нетерпеливой ученицей.

Да. Она поразительна. Просто обворожительна. Фрэнк – соблазнительница, женщина, которая выглядит так, словно жаждет, чтобы ее совратили, – так однажды описал ее Сэм. Ей никогда не приходилось прикладывать усилий, чтобы привлечь внимание мужчин. И все же ее очарования не хватало, чтобы заставить кого-либо из них на ней жениться. Заставить остаться рядом. Как это, должно быть, ее раздражает! Напоминает о ее несостоятельности. Несостоятельности как женщины.