Ты сеешь ветер - [9]

      Струи дождя затекали под одежду, и я поняла, что холод проберет нас до костей раньше, чем мы успеем добраться до берега.

      Прочистив горло, Артур вдруг заговорил:

      - И вот я иду за тобой, ничего не спросив, не поставив под сомнение ни одно твоё слово... Не безумец ли я?

      Я чувствовала в нём уверенность, с какой он делал каждый свой шаг, а ещё присутствие несвойственного его натуре смирения. Теперь я знала, что он - мой слепой король, а я - его поводырь, хотя это он помогал мне идти по камням.

      Я очень долго избегала смотреть на него, и когда я наконец подняла глаза, то увидела, что он тоже смотрел на меня. Лицо у него было белое и ничего не выражало; он выглядел точно так же, как и тогда, когда мы занимались раной Кабана.

      Артур крепче сжал мою руку. Мне показалось, что мы оба стремились поддержать друг друга во время этого нелёгкого пути: разомкнешь руки - и свалишься на камни. Как ни странно, то было успокаивающее чувства. Нас было двое.

      Когда мы добрались до озера, я торопливо ступила в воду. Нужно было вернуться в хижину до прихода нового дня. Не услышав позади всплеска, я обернулась. Артур оставался на берегу, и его тревожный взгляд внезапно пробудил во мне волну раздражения. Это напомнило мне возмущение отвергнутой мной силы - достаточно неприятное чувство.

      Я протянула к нему обе руки.

      - Ты мне веришь?

      Конечно, нет. У него не было ни одной причины, чтобы идти за мной. Ни одной, за исключением...

      - Как в Иванову ночь. - Артур поднял взгляд, и в его голубых глазах вдруг сверкнуло озорство. - Только без костров и возлияний.

      - И холодно ужасно, - добавила я.

      - Я бы мог тебя согреть, только ты дурная - лезешь в ледяную воду, - ответил он, стянул с себя пурпуэн и бросил его на камни.

      Я чувствовала нетерпение озера и лишь усилием воли заставляла себя не поддаваться его зову и оставаться на месте, дожидаясь Артура.

      Когда он вошёл в воду и направился ко мне, я почувствовала, как беспокойство волн утихло, - они были довольны. Я смотрела на него, на твёрдый разворот его широких плеч, на степенность и осанистость, - и видела короля. Достаточно безрассудного, достаточно смелого, чтобы довериться.

      Мне почти захотелось броситься ему в ноги.

      - Что я увижу? - спросил Артур.

      - Всё, что нужно.

      Наши руки вновь соединились, и вода, прежде обжигавшая мои ноги холодом, вдруг сделалась тёплой и мягкой. В этот раз она подхватила меня и понесла вперед, прежде чем я зашла достаточно глубоко. В этот раз она приняла меня не как гостью, а как хозяйку.

      Я распахнула глаза и раскинула руки. Взглянув ли Артура, я не увидела на его лице выражения муки тонущего человека. Его поцеловала сама Владычица Озера, - родилась мысль, - отныне вода не может причинить ему вреда.

      Он крепче стиснул мою ладонь, опасаясь, что я могу ускользнуть от него. Я чувствовала, как ему сделалось больно, когда он попытался разобраться в калейдоскопе тревожных ощущений и туманящих разум картин. Но нам нужно было плыть дальше, вглубь, туда, где в прошлый раз я видела сдержанное сияние погребённого меча. Туда, где пробуждались забытые воспоминания и образы из прошлого.

      Я смотрела на Артура сквозь плывущие перед моим лицом волосы, он смотрел на меня - король былого и грядущего и озёрная дева, сошедшие в пучину по доброй воле, поддавшиеся своему предназначению. Ему была свойственна широта охвата веры, мне же - глубина.

      Я вопросительно вскинула брови.

      «Ты - мой король. Я - твой поводырь».

      На шее у Артура напряглись жилы, а лицо потемнело от прилива крови, но он ответил на мой взгляд еле заметным кивком - он понял.

      И тогда я взяла его за другую руку, и мягко, но настойчиво потянула за собой, увлекая на дно.

 3 

      Мир на мгновение почернел, во всяком случае, так мне почудилось. Я лежала на жухлой, вымерзшей посреди лета траве, головой на коленях у Артура, оглушенная, выдохшаяся и немного напуганная.

      Артур смотрел в небеса, морщась, потому что ледяной бисер сыпался на его разгоряченное лицо.

      - Вот что, - вдруг сказал он. - Я знаю тебя всю жизнь, но не помню нашего знакомства, не помню тебя ребёнком.

      Его голос звучал необычайно бодро, хотя мне показалось, что я расслышала какую-то затаенную грусть, которая прежде никогда не скрывалась под поверхностью наших разговоров.

      - Ты всегда смотрела на мир, словно сквозь мутную толщу воды, - продолжал Артур. - Тебе никогда не было дела до мирских радостей и горестей. Я даже не помню, чтобы когда-нибудь видел тебя смеющейся.

      - Я смеялась, когда узнала, что ты будешь королём, - ответила я, и уголки моих губ дрогнули.

      - А когда ты говоришь, у меня возникает мысль: уж не гостья ли ты из другого мира, где на человеческие идеи и поступки смотрят совсем иными глазами? Рядом с тобой я перестаю быть довольным самим собой. А когда мы расстаёмся, когда ты убегаешь от меня, у меня возникает ощущение, будто я только что вёл самую важную в своей жизни беседу, пусть даже говорил в основном я один.