Ты покоришься мне, тигр! - [70]

Вот, например, Раджа и Акбар очень отличаются друг от друга своим «языком» (поставим на всякий случай это слово в кавычки). Когда я подхожу к Радже, он мурлыкает приглушенно, на грубых, низких нотах. Акбар в таких случаях мурлыкает нежно, переливчато и даже как-то грустно, как бы высказывая какую-то обиду или просьбу, вроде жалуется. А спросишь его: «Как твои дела, Акбар?» — он заведет свою песню, а я вторю ему, поддерживая «разговор» стонущим, пискливым голосом. И мне кажется, что в моих «стонах» он понимает больше, чем я в его: для него в них есть что-то конкретное. Как жаль, что я никогда не узнаю — что.

Как бы то ни было, ласковость и щедрость дают для познания зверя больше, чем грубость и жестокость. Криком и кулаками ведь и людям трудно договориться между собой. А в пылу гнева наделаешь больше ошибок.

Как нет в мире двух людей с одинаковыми характера ми и способностями, так и звери отличаются по своим индивидуальностям друг от друга. Поэтому при обучении нельзя быть ко всем одинаково взыскательным, так как понятливость каждого зверя имеет границы. И то, что можно потребовать от одного, нельзя требовать от другого. Чуткая душа и отзывчивое сердце в обращении с хищниками нужны не меньше, чем с людьми.

Даже если вашу доброту животные и не оценят, все равно надо оставаться добрым, излишняя строгость породит только непримиримую враждебность, которая, если не обращать на нее внимания, как зараза, передастся другим зверям.

Бывает что зверь ранит меня без злобных намерении. Иногда это происходит и по моей неосторожности. Сделаю резкое движение, неожиданное для тигра, а он напугается и невольно выбросит вперед лапу с выпущенными когтями, для самозащиты, и случайно заденет меня. Мы ведь тоже выставляем руку вперед для обороны, как бы прикрываясь ею, когда сосед делает непроизвольное движение в нашу сторону. И за это я зверей не наказываю, не за что.

Своим добрым и мягким отношением я не только «извлекаю» из своих учеников их таланты, но и устанавливаю внутреннюю, душевную связь между нами и очень забочусь, чтобы она по какой-либо причине не прервалась, так как это может разладить всю дрессировку.

Чтобы избежать срывов, я стараюсь учитывать настроение зверя и вести себя в соответствии с ним. Нельзя не принимать во внимание то, что хищник, хотя и мгновенно повинуется инстинкту, соображает намного медленнее человека. Поэтому надо давать ему время на осмысление нового задания. Если хочешь жить со зверем в мире, иногда приходится и потакать его капризам.

Не всегда спокойный зверь является безобидным существом. Часто его поведение бывает обманчиво и маскирует характер скрытный и хитрый. Я почти никогда не беспокоюсь, если за моей спиной находятся самые шумливые звери, выражающие свое недовольство рычанием, вроде Акбара или Бемби. Много шуму — мало толку. А в тихом болоте черти водятся. Это также и у зверей.

Взять хотя бы Раджу. Он никогда не огрызается, сидит спокойно на тумбе и молча выжидает удобный момент, чтобы напасть на меня или же на рядом сидящего сородича. Заранее обнаружить его злонамеренность никак нельзя.

Против таких субъектов всегда надо применять самые радикальные меры предосторожности. Когда я бываю вынужден встать к Радже спиной, ассистент сейчас же поворачивает его мордой к себе и отвлекает от злых мыслей кусочками мяса. Если этого не сделать, тяжелые последствия неизбежны.

Зверь все-таки остается зверем. И, несмотря на корректные и даже ласковые взаимоотношения, где-то внутри у него тлеет искра недоверчивости и враждебности, которая каждую секунду от малейшего повода может  вспыхнуть ярким пламенем. Вы поймете это, если вспомните; как часто бывает трудно удержаться от раздражения, от вспышки недовольства нам, людям. А ведь нами управляет самый совершенный разум. Чего же требовать от диких зверей?!

Конечно, попадаются среди них действительно мирные экземпляры. Изучение их поведения в течение целых суток на конюшне, на репетиции, на представлении дает возможность определить качество такого спокойствия. А длительное наблюдение в течение нескольких месяца — окончательно определить его характер.

Тигр Алмаз всегда спокоен внешне — не скалится, не рычит. Кажется, что просто нелепо хоть в чем-нибудь его подозревать. Но это — самый опасный зверь. Уже не раз, дождавшись удобного момента, набрасывался он на Акбара, Раджу и Рыжика. В драке так свиреп, что мне даже подумать страшно, что когда-нибудь придется помериться с ним силами.

Наблюдая его дикие расправы с сородичами, я изучаю пределы его злобы, силы и кровожадности. Для человека они слишком безграничны. Без содрогания вспоминать ярость спокойного на вид Алмаза невозможно. По случайно перехваченному взгляду зверя можно обычно определить, какое в нем зреет намерение. Но у Алмаза маленькие сверкающие зрачки так спрятаны густо нависшей шерстью, что едва выглядывают, как у медведя, а хвост часто остается спокойным и тогда, когда тигр явно зол. Приходится держать его под неусыпным наблюдением. Но этот зверь настолько лукав, коварен и хитер, что умеет подловить именно ту секунду, когда человек, ослабив бдительность, выпускает его из-под надзора. И как он об этом догадывается?