Ты погляди без отчаянья… - [8]

Вдоль Падмы спокойной, по лону недвижных вод.

Полузатопленный, тянется берег песчаный

Длинной косой, словно выполз из океана

Сказочный зверь погреться на солнце. Тень,

В деревьях таясь, погрузила дома деревень

В сумрак. Виясь, полоска дороги,

Где оставили след прохожих бесчисленных ноги,

Мимо поля бежит окунуться в реку,

Подобна томимому жаждой, иссохшему языку.

Крестьянки, по шею в воде, продолжают свои

                разговоры,

Неснятых одежд концы поток увлекает нескорый.

Милый слушаю смех, в привязанной сидя ладье,

Под легкий шорох волны, в блаженном своем

               забытье,

Старый рыбак сети плетет, – веселый

Скачет в брызгах, с хохотом громким, сынишка

                голый,

Падма, как мать, терпелива и с ним не строга.

А я со своей ладьи любуюсь на берега.

Какая голубизна прозрачнейшая сегодня!

Какими цветами горят в сиянии полдня

Воды, земля и леса! Из рощи прибрежной

Ветер доносит нежный

Цветущих манго дыханье, порой

И усталое пение птицы…

                                            Покой

В душе у меня. В мгновения эти

Кажется: счастье так просто на свете!

Так аромат изливают деревья, цветя,

Так улыбается дитя,

Когда с доверьем своим беспечным

Ручонками тянется к первым встречным,

И щедрость младенческих влажных губок —

Словно амриты небесной кубок.

Флейты вселенной льются звучания

И погружаются в небо, в его голубое молчание.

Как передам эти звуки? В ритме каком,

Чтобы, слышные мне, откликнулись в сердце

                другом?

Обычным словом земным

Как передам этот дар тому, кто мною любим?

С какою улыбкой в глазах, с какой теплотою

                участья

Их в жизнь претворю?.. Легкое счастье

В радости светлой внеси под кров своего

Тихого дома. Если же стиснешь его,

Легкое счастье поникнет, без сил.

Миг – и исчезнет: счастье ты упустил!

В поисках долгих земные исходишь пути, —

Но где же его найти?

С сердцем, полным до края и просветленным,

Я взором смотрел влюбленным

На тихие-тихие воды, на небо в лазоревом свете

И думал: счастья нетрудно достичь на свете.

Старый слуга

Глуп, невоспитан, нескладен на вид он

         и рожей на черта похож,

Если в доме пропажа, вещь не ищется даже, —

         Кешта взял, следа не найдешь.

Я проклял отца и деда его, а он ничего —

         словно сердца нет.

За службу старик получать привык

         ударов более, чем монет.

Вовек Кешта сам не явится к вам,

         ори до зари, коли в чем нужда,

А он, чтоб не слушать, заткнет себе уши

         или уйдет неизвестно куда.

Из хрупкой вещицы, если рядом случится

         хоть миг простоять, он сделает три.

А из трех, что вы дали, и одну-то едва ли

         сохранит у себя от зари до зари.

Ночей ему мало, уснуть где попало

         способен он среди дня,

Давно его рады избить без пощады

         друзья мои и родня.

«Казнить тебя мало! – кричу я бывало. —

         Бездельник страшней врага!»

И все же, признаться, мне жаль с ним расстаться —

         как-никак, а старый слуга.

Жена заявила: «Нет силы, мой милый,

         дом наш разграблен им,

Постели нет в доме, хоть спи на соломе

         вместе с Кештой твоим.

Одежду, посуду, циновки, что всюду

         висели, девал он бог весть куда.

Где он верховодит, там деньги уходят,

         словно в песок вода.

С подобным слугою не знаешь покоя, —

         он в отлучке целые дни,

Терпеть я готова любого другого,

         а Кешту гони, не тяни!»

Как спорить мне с нею? От злости краснею,

         С базара его волочу,

Гремя громче грома: «Исчезни из дома,

         больше видеть тебя не хочу!»

Он уходит прочь, где-то бродит ночь,

         поутру же, когда встаю,

Он рядом опять: «Как изволили спать?» —

         и трубку набьет мою.

Не хранит обид тот, кто часто бит,

         дал огня – и вся недолга,

Хоть до смерти бей, не уйдет, злодей, —

         как-никак, а старый слуга.

Но в один из дней пал на долю мне

         в крупной сделке изрядный куш,

И подумал я, если вся семья

         бога чтит, пусть хотя бы муж

Съездит в Бриндабон[10], помолиться он

         сможет Кришне и за жену.

Грех жены – мой грех, денег нет на всех,

         и не слать же ее одну!

Браслетами тонко звеня, вещи в узлы для меня

         собрала, как должно, жена

И, заплакав, сказала: «Горя видел ты мало,

         но с Кештой хлебнешь до дна!»

Я вскипел тогда: «Если в нем беда,

         пусть поедет хоть Ниборон!»

Собран весь багаж, подан поезд наш,

         и уже позади перрон.

Стоянка в Бурдване, и там лишь, не ране,

         с Кештой столкнулся я,

Хитер старикашка – он понял: мне тяжко

         и трубка пуста моя.

Кричал я полдня: «Когда от меня

         ты уйдешь хоть на два шага!

Уезжай назад!» – а в душе был рад —

         как-никак, а старый слуга.

Вот и цель – Шридхам, всех приезжих там

         грабят панды[11], крича о том,

Что приют дадут и к святым сведут.

         Мы, отбившись от них с трудом,

Славный дом нашли, дни за днями шли,

         я уже обжился вполне

И друзей завел, заявив, что, мол,

         жить приятно хочется мне.

Но к девушкам Браджа[12] я холоден стал,

         и Кришна меня волновать перестал,

         и стали цветы не нужны,

Исчезла граница ночи и дня, – оспа стрелой

               поразила меня

         и сказала: «Дни сочтены!»