Ты не знаешь меня - [59]

— Однозначно.

— О, хорошо. Это очень важно для меня, мне необходимо свою репутацию медсестры сохранять в чистоте. Если же нет, то каждый Том, Дик и Гарри захотят сделать тоже самое… ну, вы понимаете, что я имею в виду.

— Не беспокойся. Я очень хорошо все понимаю, — говорит он.

Он подходит к кровати и ложится на нее.

Я сажусь на кровать и начинаю расстегивать его брюки.

— Мне казалось, что ты хотела измерить мне температуру, — говорит он с весельем в голосе.

Я сурово посматриваю на него.

— Через минутку. Я как раз собираюсь.

Его член твердый, как камень, и он прямо выпрыгивает из боксерок, как только я освобождаю его. Обхватив его пальцами, которые выглядят настолько женственно на его белой, напитанной кровью, огромной плоти, я хитро ему улыбаюсь.

— Боюсь, что он слишком горячий и жесткий.

— Я рад, что вы поняла это, медсестра Эванофф.

— Вы ведете себя слишком нахально, мистер Абрамович.

Он отрицательно качает головой.

Я дотрагиваюсь до его яиц.

— Слишком жесткие и побаливают, да?

— Точно, — соглашается он.

— Я так и думала.

Я наклоняюсь и оставляю нежный поцелуй на его эрекции. В ответ его член тут же дергается. Я беру его в рот и медленно скольжу губами вниз по гладкой, горячей коже, пока Ной не начинает стонать от удовольствия. Я с силой начинаю его сосать, погружая глубже в рот, потом отстраняюсь с причмокивающем звуком, поднимая голову.

— Мистер Абрамович, вы когда-нибудь делали это раньше с медсестрой? — спрашиваю я знойно с придыханием.

— Нет, — признается он.

— А хотели бы?

— Мммм... это не входило в мои приоритеты... до сегодняшнего дня.

Я одергиваю костюм медсестры, который задрался, собравшись вокруг талии. Потом раздвигаю ноги и смотрю на него, как он пялится на мою свежевыбритую киску, клитор, показывающийся из моих мокрых складок, словно прося, умоляя быть оттраханным. Опустившись на колени, я опускаюсь промежностей к его толстой эрекции.

— Неужели соединяясь вместе, твой член и моя киска, похожи на хот-дог, мистер Абрамович? — нахально интересуюсь я, опускаясь на него вверх и вниз.

— О, черт, — ругается он, пытаясь схватить меня за талию и глубоко посадить на свой член, но я шлепаю его по рукам.

— Терпение, мистер Абрамович. Нам следует быть осторожными.

Вскоре с хлюпающими звуками я скачу на нем, глядя на его лицо, могу точно сказать, что с каждым моим движением он теряет остатки своей толерантности. Я поднимаюсь дюйм за дюймом, насаживая себя на его член. Всего несколько дней без занятий секса с ним, заставили тосковать мое тело. Я чувствую, как он растягивает и полностью наполняет меня. Это настолько чертовски хорошее ощущение, я упираюсь на руки по обе стороны от него, запрокидываю назад голову и с силой двигаюсь, пытаясь вобрать его еще глубже, работаю в поте лица. Я ни на минуту не замедляюсь, пока меня не начинает бить крупная дрожь, от надвигающегося оргазма.

Я чувствую, что совсем уже близко, он удерживает меня внизу и притягивает к себе, начиная жестоко с силой двигать бедрами (скорее всего для его раны это плохо), очередной раз толкнувшись вверх, я чувствую его горячее семя, разливающееся глубоко внутри, когда он кончает. Кажется, как будто это вечность рывками плюется в меня.

С трудом переведя дыхание, я улыбаюсь ему.

— Чувствуете себя лучше, мистер Абрамович?

— Намного лучше, — бормочет он, притягивая меня поближе и целуя.

— Я люблю тебя, медсестра Эванофф. Я действительно, на самом деле, абсолютно чертовски тебя люблю.

— Ну, — выдыхаю я. — Должна вам сказать, что вы мой лучший пациент, мистер Абрамович.

— Лучше бы, чтобы не было других, иначе они скоро окажутся в морге.

— Всегда ты и только ты, — шепчу я.

Я сворачиваюсь калачиком рядом с ним у противоположного, неповрежденного бока. И рассказываю ему все, начиная с самого ужасного момента, когда обнаружила Сергея, а он рассказывает мне о докторе, который наткнулся на него в переулке, когда он был почти что уже мертв. Потом про помощь брата Джека Идена, которую тот готов был оказать Александру Маленкову. Наконец, он сообщает, что его люди слышали, будто поползли слухи об исчезновении моего отца.

— И что говорят?

— Что дочь Никиты Эваноффа посещала ночной клуб Дмитрия Семенова за день до его исчезновения, но у них кроме этого ничего нет. Никто ничего не знает.

Затем я стала одеваться, потому что пришло время.

43. Джек Айриш

Неделю спустя

Я оглядываю улицу из своего окна, мужчина курит, одетый в черную кожаную куртку и черные брюки, прислонившись к фонарю через дорогу.

Вокруг него на земле валяется куча окурков. Я надеваю куртку, засовываю нож за пояс джинсов и возвращаюсь к окну. Он все еще там и выглядит так, словно его совершенно не интересует, что происходит вокруг, хотя взгляд острый, настороженный.

Я спускаюсь в фойе, выхожу на свежий утренний воздух и пересекаю дорогу. Он выпрямляется и бросает сигарету, улыбается мне, оголив желтые зубы от никотина. Его руки полностью покрыты татуировками. Он открывает пачку красного «Мальборо» и протягивает мне.

— Эта дрянь тебя когда-нибудь убьет, — говорю я.

— Было бы здорово, если бы меня убили сигареты, — не задумываясь отвечает он. Его голос похож на густой виски, или скорее обжигающую водку, с отчетливо слышимым акцентом, словно он только что прибыл из России.