Ты не знаешь меня - [24]

— Это я, — говорю я им, протягивая немного собачьих вкусняшек из печени.

Я заставляю их отправиться вести свою вахту, сама наблюдаю, как мотыльки кружат в свете огня сенсорных датчиков. Еще до того, как они гаснут, я начинаю считать секунды поворота камеры. Я стою в полной темноте, но так и продолжаю считать секунды.

Сейчас, время пришло — камера стала поворачиваться в противоположную сторону, я несусь к стене, ставлю руки и ноги в определенные пазы в каменной кладке, подтягиваюсь и приземляюсь по другую сторону, ловко пружиня, как кошка (я проделывала это в течение многих лет) и не спеша двигаюсь в другую сторону по тротуару. Такси уже поджидает меня, и на дверце выведена надпись компании, куда я звонила. Я открываю дверцу, проскальзываю на заднее сиденье и называю адрес Ноя.

У меня сердце стучит как ненормальное.

18. Ной Абрамович

Красота есть во всем.

Единственное, что вам нужно сделать,  

чтобы почувствовать ее — открыть свое сердце.

Над головой не видно звезд в ночном небе, воздух кажется каким-то тяжелым и густым, полным статического электричества. Вероятно, начнется гроза. Я стою в саду и курю, тело все напряжено, словно закаменело. Оно явно ждет ее.

Столько лет я мечтал о ней. Мечтал покорить, трахнуть, заклеймить, оттянув за волосы заносчивую принцессу, заставляя принять мой член, увидеть ее на коленях, напуганную и покорную. Единственное, что требовалось для этого, одна единственная ночь. Единственная ночь с ней, чтобы мои мечты обратились в прах.

Если бы я был деревом, то сейчас терял бы лист за чертовым листом.

Кончик моей сигареты светится желтым, я глубоко затягиваюсь. Бросаю взгляд на часы — двенадцать тридцать. Она не придет сегодня, слишком поздно. Я чувствую тяжесть разочарования у себя в груди, но говорю сам себе — это к лучшему. Меня тревожит, что она поедет на такси в это время ночи. Мир — жестокое и опасное место для такой красивой женщины.

Я выбрасываю сигарету и расправляю напряженные плечи. Черная бархатная коробочка с ее серьгами прожигает мне дыру в кармане брюк. Я достаю и открываю ее. Драгоценности сверкают от света, льющегося через открытую дверь. Я рассматриваю ее под другим углом, и вижу зеленый блеск камней, провожу по ним пальцами. На ощупь они не холодные.

Я никогда не делал ничего подобного раньше. Всегда скрывал свои эмоции, держа их под замком. Ничего, кроме ледяной концентрации на работе. Может, зря я их купил, но в тот момент я не мог позволить ему показывать, что она принадлежит ему. Она принадлежит мне, и она будет моей, даже если это последнее, что я сделаю в этой жизни.

С беспокойством я захлопываю крышку коробочки и кладу обратно в карман. Мне не хочется опять напиваться в одиночестве. Наверное, стоит куда-нибудь сходить, может в клуб и выпить с парнями, хотя сама перспектива особенно меня не вдохновляет.

Я уже собираюсь отойти от дверей, когда слышу дверной звонок.

Я поворачиваюсь на звук, уставившись на французские двери. Сердце бешено начинает колотиться.

Бл*дь. Она пришла.

Я открываю входную дверь.

— Привет, — говорит она.

Эх, Таша, Таша, Таша.

Я втягиваю ее внутрь, ногой захлопнув дверь, схватив в свои объятия и опускаю свои губы на ее, я хочу зацеловать ее до смерти. Она тает в моих руках. Пока я целую ее, быстро начинаю раздевать. Стягивая с нее кардиган, через голову ее майку, лифчик, джинсы и трусики. Вдруг я замираю, потому что вижу синяки на запястье, подношу ее руку поближе к лицу.

— Это он сделал? — спрашиваю я, обманчиво мягко.

Она утвердительно кивает, но я чувствую дрожь, прошедшую по ее телу.

— Ничего страшного. Это маленькие синяки.

Ярость, которую я никогда не испытывал раньше, разрезает у меня все внутри. Я не могу даже трезво мыслить. Как бл*дь он посмел? Кем он, мать твою, себя возомнил, этот напыщенный кусок дерьма? Я не хочу и не могу это оставить просто так.

— Я убью этого мудака.

Она берет в ладони мое лицо, и ее глаза вдруг наполняются слезами.

— Нет. Не порть сегодняшний вечер. Кто знает, что будет завтра!

Я вижу печаль и отчаяния у нее в глазах, и хотя от этого я еще больше закипаю, но все же контролирую свои эмоции. В данный момент. Делаю глубокий вдох, успокаиваясь, но, черт возьми, этот мудак в моем лице приобрел себе заклятого врага.

— Расскажи мне подробно, что произошло, — требую я.

Она наклоняет голову.

— Это не важно.

— Если ты не скажешь, то я все узнаю от него, и наша встреча хорошо для него не закончится, — предупреждаю я спокойным и без эмоциональным голосом.

Она вскидывает голову вверх.

— Нет, нет, — чуть ли не плачет она.

Я напряженно смотрю на нее. Она кажется побледневшей и такой беззащитной, что мне хочется прижать ее к себе и не отпускать из своего дома. Я смягчаюсь.

— Тогда расскажи мне, — нежно произношу я.

— Тебе не следовало покупать мои сережки. Не надо было показывать ему свое отношение. Это был опрометчивый поступок. Теперь он знает про нас... — Она вздрагивает. — А что, если он все расскажет моему отцу?

Я не говорю ей, что наоборот хотел показать этому мудаку свою причастность к ней. Я хотел его напугать. Мне не нравится, что ей приходится прятаться по ночам, чтобы увидеться со мной. Я хочу, черт возьми, чтобы наши отношения вышли наружу. Я хочу встать перед ее отцом, смотря ему в глаза, и будь что будет. Война или нет, но я заявлю на нее права, она моя.