Ты любишь науку или нет? - [35]

Плохо только, что бабушка не любит отпускать их с братом из дому. А когда они с Андрюшкой возмущаются и говорят, что дома у них свобода, а здесь — спецпоселение, объясняет: «Там за вас отвечают родители, они — как хотят. А здесь — я, и чтоб было тихо!» Ничего не поделаешь: у бабушки железный характер, «Стоп! Вот она, идея! Скажу родителям, что боюсь ехать в Литву, потому что там бьют приезжих русских, — решил Витик. — Родители точно испугаются. Только нужно сговориться с Андрюшкой, чтоб единым фронтом. Ему из-за Зойки уезжать из Москвы ужас как не хочется».

Стратегия была ясна, оставалось выбрать тактику: сразу открыться брату или незаметно подтолкнуть его к нужному решению. Сразу — проще и быстрее, но и опаснее: кто знает, как он отреагирует. Нет, второй путь надежнее.

Брат был дома и лежал, как обычно, на своем диванчике, закинув ногу на ногу. Момент для разговора был подходящий.

— Когда мы едем к бабушке? — спросил Витик, входя в комнату.

Брат дернулся и укоризненно посмотрел на него:

— Не можешь ты перенести, когда человеку хорошо. Обязательно надо испортить кайф.

— Почему испортить? — Витик сделал обиженное лицо. — Потому что ты не хочешь ехать со мной?

— Не преувеличивай свое значение в моей жизни. Я вообще не хочу никуда ехать.

— Почему?

— Не заставляй меня быть невежливым.

— А ты по-человечески не можешь?

— Могу: не твое дело.

— Я тоже не хочу ехать к бабушке.

— А ты почему? Тебе там вроде нравится.

— Не заставляй меня быть невежливым.

— Сейчас ты у меня схлопочешь, за остроумие! Кто из нас старший?

— Ты. И что ты собираешься делать летом? Пойдешь в поход?

— Никуда я не пойду. В Москве останусь.

Это Витику и нужно было знать.

— Да-а… — заныл он. — Тебя уже нельзя послать к бабушке против воли. А меня даже не спросят…

— Перестань канючить, — сказал брат и закрылся книгой, давая понять, что разговор окончен.

Витик был доволен: семя посеяно, остается ждать всходов.

Наутро обменялись информацией. Малька сказала дома, что в школе рассказывали про аллергию и теперь она понимает, почему в деревне на нее постоянно нападает кашель и насморк, и родители, похоже, забеспокоились. Фуня думал-думал, ничего не придумал и безо всякой подготовки брякнул, что к деду не поедет и согласен провести лето только под Москвой, а больше нигде. Бабушка сразу заволновалась, стала объяснять, что она уже обещала деду и что дачу под Москвой уже не снять — поздно. Но Фунины папа и мама пожали плечами и сказали, что Фуня может много чего хотеть или не хотеть, например луну с неба. Хотеть не возбраняется. Поедет, куда скажут, как миленький!

Фуня орал, что он уже не ребенок и с его мнением надо тоже считаться, даже грозился объявить голодовку — не помогло. Витик и Малька приуныли, но Фуня считал, что все идет нормально: бабушку он перетянет на свою сторону, а родителей возьмет измором. По крайней мере, месяц отсрочки от Урала выбить удастся, а там будет видно. Остается только найти дачу и уговорить кого-нибудь из Витикиных или Малькиных родственников с ними там пожить.

— Вот-вот, — сказал Витик, — мелочи. Просто нечего делать.

На следующий день за семейным ужином, когда все были в добром настроении, брат неожиданно начал:

— Дорогие папочка энд мамочка, что вы думаете о летнем отдыхе своих единственных детей?

— Как — что? — удивилась мама. — Поедете, как обычно, в Клайпеду, бабушка ждет.

— Распорядились, значит, мною без меня, — грустно сказал брат. — Не заметили, значит, что я уже большой.

— Но, Андрюша, — забеспокоилась мама, — я думала…

— Ты думала, что я еще дитя! — совсем уж горько сказал брат. — Но это не так. Мне в этом году придется остаться на лето в Москве.

— Но почему?! — спросила потрясенная мама.

Отец выглянул из-за газеты.

— Этого требуют дела моего театрального коллектива, — важно заявил брат и поднял указательный палец.

Витик, как всегда с восхищением, следил за этим представлением.

— Витьку одного отправляйте, — добавил брат.

Витик понял, что пора вступать в дело.

— Один не поеду, — быстро сказал он. — Я не говорю по-литовски, без Андрюшки меня там будут бить. Кто меня защитит?

— Вот видишь, — сказала мама. — Тебе его не жалко?

— А меня тебе не жалко? — спросил брат. — Меня тоже будут бить.

— Да, — подтвердил Витик. — И его тоже.

— Какой умный мальчик! — восхитился брат. — Слушайте его: он плохому не научит.

— Хотел бы я посмотреть, кто вас побьет, — вступил в разговор отец. — А если и побьют, так это вам только на пользу.

— Ты что?! — возмутился Витик. — А если по голове? У нас в девятом одного так побили — дураком стал.

— Тебе этого можно не бояться, — ехидно сказал брат, тут же получил подзатыльник от мамы и потупился. — Я всегда знал, что ты любишь его больше меня, — заговорил он медленно и безнадежно. — Я был несчастным, заброшенным ребенком у родителей-геологов. Я и сейчас почти такой…

Брат поднял голову. В его глазах стояла густая печаль, руки бесцельно бродили по скатерти, голос вздрагивал. Хотя Витик по крайней мере раз в месяц присутствовал на подобных спектаклях, ему все равно стало не по себе. Брат был безусловно талантлив, недаром его с ходу приняли в Щепкинское и он ходил там в звездах.