Ты любишь науку или нет? - [30]
У Эльки дома его уже ждала коробка с шестью моторчиками. С первого взгляда Витик понял: то, что надо! Он поднял глаза на Эльку.
— Три можно? Вдруг опять перегорит.
— Конечно, — пожала плечами Элька. — Попьешь чаю?
Чай уже был сервирован на журнальном столике: небольшие тонкие чашки, витые ложечки, сухое печенье и шоколадные конфеты в вазочке. Сама Элька в потрясной кофте и короткой джинсовой юбке — ну прямо картинка из модного журнала — сидела в кресле, коленки вместе, спина прямая, блюдечко с чашкой на весу. Она указала Витику на кресло напротив, он сел осторожно и затосковал, опасаясь сделать что-нибудь не так. Сразу ощутилось, что брюки у него мятые, ботинки нечищеные, нет пуговицы на рубашке, руки в ссадинах и царапинах… Хотелось есть, но он решился только на три печеньица и одну конфету.
За чаем Элька расспрашивала его о генераторе, молниях, друге Фуне, школьных делах. Витик отвечал охотно, с подробностями, даже весело — Элька смеялась, — но почему-то без увлечения, хотя разговор шел о самых интересных для него вещах.
Элька, видимо, почувствовала это, потому что приподняла брови и спросила:
— Ты торопишься?
— Нет-нет, — быстро ответил Витик. — Просто хочу спросить: как твоя живопись?
Элька показала ему свои рисунки: деревья, дома, свою собаку, бабушку… Вовы не было. Нарисовано было здорово, Витик так и сказал и увидел, что его похвала доставила ей удовольствие. Он спросил, нарисовала она что-нибудь тогда, в Кускове, а затем поднялся и стал прощаться. Элька осталась сидеть в кресле, лицо ее снова стало надменным.
— Уже уходишь? — спросила она.
— Да, пора. Дел много, — ответил Витик, почему-то оправдываясь. — Ты извини: уроки… Генератор опять же…
— Яна, кто у нас? — раздался из-за двери старческий голос.
— Это мой знакомый, бабушка. Уже уходит, — откликнулась Элька.
— Почему Яна? Ты же Эля, — удивился Витик.
— Я Эльяна. Меня кто Элей зовет, кто Яной.
— Эльяна… — повторил Витик. — Надо же, никогда не слышал такого имени.
— Тебе не нравится?
— Почему? Красивое имя. Только необычное какое-то.
— Маула тоже необычное имя. Ей ты тоже пообещал стать знаменитым?
Витик так и замер с открытым ртом.
«Ну змея! Всё знает!» — пронеслось у него в голове.
— Яна, подойди ко мне, — донеслось из соседней комнаты.
— Иду, бабушка, — ответила Элька.
Витик ушел, опять не найдясь с ответом. Но тяжесть моторчиков в кармане быстро заглушила досаду.
…Едва Витик разделся, позвонил Фуня.
— Где вы с Малькой шляетесь? — закричал он. — Чучундра меня допрашивала, почему вас нет на занятиях. Ты помирился с ней?
— Никогда в жизни! — мрачно ответил Витик. — Она во всем призналась. Такой обман не прощают. А что, разве она в школу не пришла? И дома ее нет. Но мне это неинтересно.
— Зря ты так на нее разозлился, — сказал Фуня. — Она же не из вредности…
— Хватит, Фуня! Здесь не о чем больше говорить, — оборвал его Витик.
— Нет, есть о чем! — взъярился Фуня. — Ты злой, оказывается. Вдруг она где-нибудь сейчас страдает, а ты сидишь дома и думаешь только о себе!
Витик вздрогнул и поскорее переключил разговор.
— Вот ты орешь, а я моторчик достал, — сказал он.
— Да ну?! Где? Давай сюда скорее! — сразу забыл обо всем Фуня.
— Иду, только пообедаю, — ответил Витик и повесил трубку.
«Значит, в школу она все-таки не пошла, — думал он, разогревая обед. — Наверное, тоже переживает. Не такая уж она безнадежная. Где она сейчас? Вдруг с ней что-нибудь случилось? Да что с ней могло случиться? К Тоньке, наверное, пошла».
После обеда Витик не выдержал и опять позвонил Мальке. Подошла бабушка. Витик сделал девчоночий голос и позвал Малю, а когда она подошла и стала алёкать, немного послушал и тихо положил трубку. Ничего с ней не случилось. Дома.
Эксперимент начали с новой Фуниной идеи: задувать на искру холодный воздух из резиновой клизмы, выдержанной в морозильнике.
— Минус двадцать, — говорил Фуня. — Искра точно упрется.
Может быть, искра и упиралась, но в шаровую молнию почему-то не сворачивалась. Наверное, они опаздывали с дутьем или дули слишком рано. Кроме того, клизма в морозильнике застывала и давилась с трудом, а потом взяла и треснула длинной трещиной, и была она как рот, который смеется над ними.
Фуня как глянул на эту гадкую улыбку, так сначала даже сам улыбнулся, а потом врезал по клизме ногой, попал в окно и чуть стекло не выбил. У него даже слезы на глазах выступили.
Ошалев от неудач, они подставляли под искру всё подряд: бумагу, полиэтилен, вату, марлю. Дули зубным порошком, маминой пудрой, брызгали папиным дезодорантом — все впустую. Шаровой молнии так и не было…
Возвращаясь вечером домой, усталый и расстроенный Витик вспомнил о Мальке: как она там, что делает? И вдруг ужасно пожалел, что порвал с ней навсегда. Ну что она такого сделала? Ну навыдумывала всякого. Зато как было интересно: прятались, переживали, обсуждали, как будут убегать от родителей. С Элькой никогда такого не было и быть не могло. Малька, наверное, теперь бросит Научное Общество. И молния не получается. Ни молнии, ни Мальки. И вдруг ясное уверенное решение пришло к нему: Мальку надо сейчас же простить, а если он этого не сделает, будет дурак и злодей!
