Ты красива, поверь - [34]

– Снова о книге? – спросил он.

– В общем, да… – Это было отчасти правдой, ибо Элинор как раз подумала о том, как бы Эжени справилась с этим первобытным инстинктом, так глубоко заложенным в женской психике.

– Ясно. Я вижу, ты снова собираешься меня покинуть.

Он лишь дразнил ее, и Элинор это понимала, но ей не понравилось внезапно возникшее у нее желание угодить ему, и она сразу внутренне ощетинилась.

– Я ведь за этим сюда и приехала, – с вызовом заявила она. – Работать, и, по-моему, именно ты настаивал…

Рей положил свертки с покупками на стол и, подойдя к Элинор, взял ее за руки:

– Успокойся, я же просто пошутил. Разумеется, ты должна работать, тем более если у тебя есть такая потребность. Это даже к лучшему, потому что даст мне возможность заняться собственными делами.

Он подхватил пакет с купленными ими книгами и выудит из него несколько штук.

Это были книги, выбранные им самим, и Элинор только сейчас заметила, что все они принадлежат перу одного и того же автора.

– Он подумывает о том, чтобы сменить агента, и есть шанс, что он придет к нам. Стиль его нам не совсем подходит, но, возможно, в этом вина его прежних издателей. Надо посмотреть. Я вовсе не хочу мешать тебе работать, Элинор, просто хочу, чтобы ты не переутомлялась. Ты ведь трудишься, как одержимая. Без еды, без сна, без отдыха.

Так вот какой она ему кажется – одержимой! Элинор слегка поежилась. Может, он намекает на то, чтобы она не переносила эту свою одержимость на их взаимоотношения? Напрасно, она уже все поняла. В конце концов, он ведь ничего не обещал, не давал никаких клятв и ни слова не сказал о любви, даже в минуты самой пылкой страсти.

Рей, складывавший книги назад в пакет, внезапно озадаченно нахмурился:

– А это еще что?

– Ничего, – поспешно пробормотала Элинор, протягивая руку, чтобы выхватить у него сверток. – Просто я кое-что купила.

Рей несколько секунд внимательно смотрел на раскрасневшееся от смущения лицо Элинор, затем с легкой улыбкой протянул ей пакет. Девушка протянула руку, но от волнения сверток выскользнул у нее из пальцев. Рей успел подхватить его, но оберточная бумага уже развернулась, и – содержимое едва не вывалилось наружу.

Все прежние страхи Элинор вернулись вновь. Она стояла, не в силах пошевелиться, и лишь беспомощно смотрела на тонкое нижнее белье, проглядывавшее из прозрачного пакета. Лицо ее горело от унижения. Хоть бы Рей что-нибудь сказал, а то стоит и смотрит на нее своим невозмутимым взглядом.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он заговорил.

– Идем со мной, – спокойно произнес он и, взяв Элинор за руку, повел в их теперь уже общую спальню.

Как и в первый раз, он поставил Элинор перед зеркалом, медленно расстегнул пуговки на ее блузке и снял ее. Девушка изо всех сил старалась унять охватившую ее дрожь. За блузкой последовала юбка, чулки и нижнее белье, пока Элинор не предстала перед зеркалом обнаженной.

– Смотри. – Ладони Рея обхватили ее груди. – Все это – ты, и ты так прекрасна, так совершенна, что тебе не нужна никакая мишура, никакие наряды. Я наслаждаюсь тобой такой, какая ты есть. Но, будучи мужчиной, я не могу не радоваться тому, что ради меня тебе захотелось стать еще прекраснее. – Он медленно провел ладонями по ее телу. – Нет ничего чудеснее, чем твоя шелковистая кожа, и ничто так не возбуждает меня, как твой отклик на мои прикосновения, – продолжал Рей, медленно повернув ее к себе. – Чего ты так испугалась?

Элинор действительно трясло. Она лихорадочно прижала к себе белье. Она купила его, поддавшись внезапному порыву – просто ей захотелось как-то отпраздновать пробуждение своей женственности. Но когда она вышла из магазина, ее охватил страх, почти паника, и, пока они доехали до дома, Элинор уже решила, что не станет надевать это белье. Любая другая женщина не нашла бы в нем ничего особенного: это были просто дорогие красивые шелковые вещички, обычные для дам, любившие одеваться элегантно и женственно. Однако они так отличались от простецкого хлопкового белья, которое всегда носила Элинор, что казались ей верхом искушения.

– Я… думала, ты будешь надо мной смеяться.

И тут Рей рассердился. Элинор чувствовала это даже в его молчании. Он весь напрягся, почти так же сильно, как она.

– Элинор, Элинор, ты по-прежнему мне не доверяешь? – резко спросил он. – Какая-то часть твоего существа все еще подсознательно боится, что я могу оказаться еще одним Бренданом, ведь так?

Что она могла ему ответить? Отчасти он был прав, но не совсем: она не доверяла не ему, а себе. Их отношения были для нее настолько новы, а сам факт того, что он хочет ее, казался ей настолько неправдоподобным, что она боялась принять это как должное, как естественное течение событий. Словно ребенок, получивший долгожданный подарок и трясущийся от страха, что его отнимут, угрюмо призналась себе Элинор.

– Ты ведь теперь уже знаешь, что я хочу тебя. Тебя, – с нажимом сказал Рей. – И мне все равно, как ты одета – в простой хлопок или в шелка и кружева.

– Но тебе больше нравится, когда у меня волосы распущены, – напомнила Элинор.

– О, это чисто эгоистические соображения. Мне приятно пропускать их сквозь пальцы, а когда они стянуты в узел, я этого делать не могу. Верь мне, Элинор, – настойчиво уговаривал Рей. – Я не такой, как Брендан. Я не могу изменить прошлого, но ведь я не часть его, правда? Я часть твоего настоящего.