Ты красива, поверь - [27]

Элинор покраснела до корней волос. Более жестокого способа поиздеваться над ней трудно было придумать.

Все время, пока они возвращались, девушка старалась не смотреть на его тело, но сейчас просто не удержалась. И сразу почувствовала, как внутри поднимается жар. Рей повернулся к ней спиной и стал стягивать с себя рубашку и свитер. Во рту у Элинор пересохло. Ей отчаянно захотелось протянуть руку и дотронуться до него, ощутить под пальцами гладкую теплую мужскую кожу. И тут Рей обернулся.

Элинор с полузадушенным вскриком ринулась наверх.

Приняв ванну и вымыв голову, она, как могла, высушила волосы полотенцем и поморщилась, глядя на копну спутанных кудрей, струившихся по плечам. Накинув халат, она собрала мокрую одежду и отправилась в спальню.

Войдя, Элинор обнаружила в комнате Рея. Он стоял к ней спиной, глядя в окно. Как и она сама, он был одет лишь в банный халат, из-под которого видны были голые ноги, мускулистые и загорелые. Пальцы ног Элинор протестующе впились в ворс ковра. Она не желала видеть его в таком виде. Это все только усложняло.

Внезапно Рей резко обернулся и смерил Элинор пристальным взглядом. Она машинально стянула халат на груди, жалея, что не надела что-нибудь более надежное.

– Нам надо поговорить.

Разумеется. Она это ждала.

– Да не о чем тут говорить, Рей, – устало возразила Элинор. – Не волнуйся. Я не приняла твои слова всерьез.

На лице Рея дернулся мускул.

– Черта с два! Ты приняла их настолько всерьез, что выскочила отсюда и в результате чуть не убила себя.

Убила себя? Что он несет? Неужели он решил…

– Но это был несчастный случай! Когда я выскочила отсюда, я действительно злилась, но не думаешь же ты, что я нарочно…

Рей запустил пальцы в волосы. Вид у него был измученный.

– Нет, конечно, не думаю. Но ты должна понять – дальше так продолжаться не может. Наверное, лучше мне все же уехать.

Господи! Но ведь именно этого она и хотела, разве нет? Ради ее собственной гордости она не должна допустить, чтобы он понял, как ей больно. Элинор открыла рот, чтобы дать достойный невозмутимый ответ, и с ужасом услышала свой жалобный, полный горечи голос:

– Ты, видно, считаешь меня последней дурой, раз решил, что я могла поверить тебе. Неужели ты думаешь, я могу настолько обольщаться, чтобы хоть на минуту вообразить, что ты меня хочешь? Не бойся, тебе ничего не грозит. У меня никогда не возникнет ни малейшего желания просить тебя подтвердить свои слова действием.

– Что?

Теперь он смотрел на нее как-то странно. Рот его был по-прежнему мрачно сжат, но это была какая-то новая мрачность, а в глубине серых глаз полыхнуло что-то такое, от чего внутри Элинор все перевернулось.

– О чем ты толкуешь, черт побери? Ты, конечно, не дура, но другой женщины, которая бы так низко себя ценила, я просто не встречал. – Мягкость, прозвучавшая в его голосе, выбила Элинор из колеи. Рей не сводил с нее глаз, и она почувствовала себя загнанной в ловушку и совершенно беззащитной.

– Я бы не стала называть заниженной самооценкой тот факт, что я прекрасно понимаю, что красивый и жизнелюбивый мужчина не может мной заинтересоваться, – гордо вскинув голову, отпарировала Элинор, исполненная решимости не дать ему догадаться, насколько трудно ей в этом признаваться.

– А как тогда это называется? – резко спросил Рей, не сводя с нее глаз.

– Трезвой оценкой реальности, – твердо сказала Элинор. – По-моему, ты сказал, что собираешься уезжать. – Господи, скорее бы он уехал, пока она окончательно не потеряла голову и не стала умолять его остаться. Элинор судорожно вздохнула, чувствуя, как внутри нее все корчится от боли.

Она отвернулась и вдруг с ужасом ощутила, как он твердо сжал ее локти, разворачивая к себе лицом. Он тяжело дышал, словно пробежал целую милю. И лицо его было искажено гневом. Сердце подпрыгнуло в груди Элинор, и все ее тело сотрясло безумное первобытное желание.

– Боже мой, Элинор, – почти простонал Рей, – я никогда не встречал такой женщины, как ты. Неужели ты совсем не понимаешь, что ты со мной делаешь? Все это время… Сначала я думал… – Он покачал головой и после минутной паузы продолжал: – Должен же быть хоть какой-то способ до тебя достучаться.

По-прежнему держа ее за локти, Рей обвел взглядом комнату. А потом, прежде чем Элинор успела возразить, он подтащил ее к огромном зеркалу викторианской эпохи, в котором они оба отражались во весь рост. По сравнению с Реем Элинор показалась себе почти ребенком: маленькой и хрупкой девчонкой, с распущенными по плечам вьющимися волосами.

– Посмотри на себя, – глухо скомандовал Рей, стаскивая с нее халат. Затем он сбросил халат и с себя, и теперь они оба стояли перед зеркалом обнаженными.

– Посмотри на нас, – мягко велел Рей, – и на то, что ты со мной делаешь.

Он стоял, не дотрагиваясь до нее, и пристально следил за тем, как при виде собственной прелестной наготы и его откровенного возбуждения по лицу Элинор медленно разливается краска. – Вот это и есть реальность, – произнес он. – Так я на тебя реагирую, так я чувствую. Ты утверждаешь, что не можешь вызвать желания. У кого? У гнусного тупого мерзавца, который тебя когда-то смертельно обидел? А тебе не приходило в голову, насколько для меня оскорбительно то, что ты ставишь меня с ним в один ряд? Ты не задумывалась над тем, как меня бесит, когда ты говоришь, что ни для кого не можешь быть желанной? Как мне безумно хочется схватить тебя в объятия и доказать, насколько ты ошибаешься. Я хочу тебя, Элинор, и, по-моему, ты тоже хочешь меня.