Ты дивно устроил внутренности мои - [61]

Клеточное тело этого нейрона получает серию импульсов от окружающих его нервных центров. Оно всегда готово отреагировать на мышечное напряжение, наличие боли, действие противоположных мышц, степень усилия, необходимого для данного вида деятельности, частоту раздражений, количество получаемого кислорода, температуру тела, фактор усталости. Из мозга поступают приказы: «Подними руку — ящик тяжелый, так что будь готов привлечь целый эскадрон двигательных мышц». Но после того как все сигналы собраны в гигантский резервуар противоречащих друг другу советов и рекомендаций, уже сам двигательный нейрон, находящийся в нижней части спинного мозга, решает: какие мышцы должны сократиться, а какие — расслабиться. В конечном счете, он лучше всех подходит для принятия такого решения, так как именно он находится в тесном контакте с тысячами местных синапсов и в то же время с мозгом.

Профессор Баллок из калифорнийского университета в Сан–Диего дает такую оценку данного процесса: «Степень свободы, имеющая место даже на этом уровне, может обеспечить почти неограниченную степень сложности». И теперь эта описанная нами сложноподчиненная иерархия, существующая в организме, сводится к простейшему порядку вещей: нейрон делает то, что он считает наилучшим в данной ситуации. Кто сказал, что в природе нет демократии? Физики–атомщики доказывали нам это в течение десятилетий, и теперь наш мозг и его посредники подтверждают этот факт.

В этой путанице несовместимых команд к сокращению и к расслаблению выбирается «самый оптимальный маршрут». И мы должны радоваться этому. Я стою на горной вершине, вокруг голые серые скалы. Прямо над моей головой растет какой–то цветок небывалой красоты. Но мне его не достать. Я вытягиваюсь вперед, аккуратно переставляю ноги, настраиваю свой фотоаппарат — все это по инструкции мозга. Объектив фотоаппарата уже в нескольких сантиметрах от чудо–цветка. И вдруг — какая–то сила отбросила меня назад. Как будто я — кукла с привязанной к спине веревочкой, и кто–то резко дернул за нее. Сердце бешено колотится; я оглядываюсь назад, чтобы посмотреть, кто помешал моей съемке. Вокруг меня никого нет, кроме ворчащей хриплой птицы–сойки.

Когда я высунулся из–за скалы, внизу подо мной простиралось ущелье глубиной 600 метров. Тогда мои клетки наполнились химическим составом, свидетельствующим о состоянии повышенной опасности. Мой мозг сознательно захотел запечатлеть на пленке красивый цветок; а мои подсознательные рефлексы получили сообщение от органов равновесия, расположенных в ухе, о незначительном, но рискованном отклонении от нормы. Тогда они мгновенно послали срочные сообщения нервным клеткам, отвечающим за работу мускулов, которые и обеспечили резкий рывок моего тела назад.

Я ощущаю воздействие такого же спасительного противодействия, когда иду босиком по территории карвилльской больницы. (Я — большой сторонник хождения босиком: считаю, что оно оздоровляет и укрепляет ноги, а также открывает передо мной целый мир ощущений и передает ценные сведения из земли, по которой я иду.) Если я наступлю на колючку, то моя нога замрет на полпути, не давая мне возможности закончить шаг еще до того, как боль зафиксируется в моем мозгу. Но если бы мне пришлось покидать горящий самолет, мои клетки уже знали бы: мозг призывает их пережить небольшой стресс, чтобы избежать более травмирующей нагрузки. И тогда я бы смог наступить на обугленный металлический лист, так как нормальный рефлекс был бы приторможен ради главной цели — спасения[25].

Иерархическое устройство нервной системы обеспечивает мне инстинкт самосохранения. Иногда мой мозг сам руководит процессом, иногда перераспределяет полномочия. Но всегда результат его решений полностью зависит от одной автономной периферической клетки, обеспечивающей самый оптимальный маршрут.

24. Водительство

Желать чего–то одного — благо, потому нто если вы пожелаете и одного, и другого, то в вашем пожелании не будет единства, и это будет означать, что вы двуличны.

Серен Кьеркегор

Мы выяснили, какова иерархическая подчиненность тела: клетка — нейрон — рефлекс — условный рефлекс — спинной мозг — головной мозг — и обратно по тому же пути вплоть до нейрона. Несмотря на сложнейшее взаимодействие тысяч синапсов, система сама по себе проста. В основу ее положены два принципа — свобода и взаимопомощь. Такие простые действия — пристукнуть комара, сфотографировать цветок — требуют, чтобы вся система работала согласованно и практически на пределе.

И это очень похоже на взаимосвязь членов в Теле Христовом! Все мы присягнули на верность Главе — Христу. Но Бог, Который с огромным уважением относится к нашей свободе, оставляет право выбора за нами, причем каждый из нас в своем выборе совершенно свободен.

Тело преподает нам один интересный урок: очень важно, чтобы мы поддерживали друг с другом связь на всех уровнях. Жизнь была бы безнадежно запутайной, если бы мой мозг был обязан отдавать сознательный приказ каждому мышечному волокну. Когда утром я иду на работу, я могу спокойно размышлять о своих пациентах или о чирикающих на ветках птичках. Я не должен указывать ногам, куда идти. Мышцы ног выполняют череду рефлекторных действий, которые как бы введены в их программу. Мышечные волокна отдыхают по очереди, а не все сразу. Поэтому я двигаюсь плавно, а не рывками. Мои нейроны прислушиваются к остальным частям тела. Если поступают какие–либо жалобы от сердца, они замедляют шаг моего тела. Если я вдруг спотыкаюсь, они тут же предпринимают меры.