Твоя - [19]

Шрифт
Интервал

В этой геометрии никто не знает всех углов.

Общая схема выглядела примерно так. Заголовок: «Возможные ситуации между Эрнесто и Чаро». Сначала я написала было «варианты отношений между Эрнесто и Чаро», но слово «отношения» меня раздражало. По разным причинам я также отвергла слова: «связь», «общее», «близость», «сближение».

Вариант 1

Все, что мне раньше говорил Эрнесто, правда, но:

— он случайно встретил Чаро в аэропорту;

— она случайно вылетала куда-то еще (не в Рио);

— они случайно поднимались вместе на эскалаторе;

— случайно они с Эрнесто захотели поцеловаться — и поцеловались.

Я отвергла этот вариант по очень простой причине: не верю я в такие случайные совпадения. Не следует обманывать себя. «Случайно» ты можешь идти по улице, когда вдруг с балкона упадет кирпич и проломит тебе голову. Но думать, что двое могут «случайно» поцеловаться, направляясь на посадку в самолет, по меньшей мере наивно.

Вариант 2

История Твоей более-менее совпадает с той, что мне известна, и:

— Эрнесто, встретившись с Чаро по этому поводу, перестал ею интересоваться;

— Эрнесто, уезжая в командировку в Бразилию, решил взять ее с собой;

— это обычная интрижка — из многих, что были у Эрнесто за годы брака, не стоит особо беспокоиться.

«Ты думаешь?» — спросила я себя, закончив писать. Как хорошо изложить свои мысли на бумаге, потому что потом ты можешь перечитать это, будто бы разговаривая с другим человеком, с которым можно не соглашаться и спорить в свое удовольствие. И я, взглянув на бумагу, сказала самой себе и в то же время не самой себе: «Кому это могла прийти в голову такая глупость?» Если Эрнесто и эта женщина, которые так или иначе связаны с исчезновением Твоей, наплевали на все и путешествуют вместе, целуясь на людях, то это значит, что между ними совсем не «обычная интрижка — из многих, что были у Эрнесто».

Прежде чем написать «Вариант 3», мне нужно было кое-что выяснить. Я знала о Чаро не так уж и много. Точнее, только три вещи: что она племянница Алисии, что у нее что-то есть с моим мужем и что она работает фотографом в каком-то журнале. Я подошла к киоску и попросила продавца принести мне все вышедшие на этой неделе журналы, внимательно просмотрела их и купила тот, где было указано: «Фотограф — Чаро Сориа». Вернулась домой. Набрала номер редакции. Тишина. Я нажала на сброс и вдруг поняла, что в трубке нет гудков. Телефон отключен. Я включила его и позвонила снова.

— Издательский дом «Пампа», — ответили мне.

— Я хотела бы поговорить с сеньоритой Чаро Сориа, фотографом.

— Ее нет.

— А когда она вернется?

Человек на другом конце провода отодвинул трубку, но я услышала, как он кричит: «Эй, когда возвращается Чаро?» Ему что-то прокричали в ответ, но я не разобрала.

— Не знаем, сеньора, она уехала, — сказали мне.

— А, уехала. Должно быть, в то самое путешествие в Рио, куда она собиралась.

— Да, точно, именно туда, это путешествие уже однажды переносилось.

«Путешествие уже однажды переносилось», — мысленно повторила я, но не смогла ничего сказать, язык меня почти не слушался. У меня упало давление — я же выпила виски. Определенно это от виски. Я сглотнула слюну, пошевелила языком во рту — туда-сюда — и продолжила разговор:

— Скажите, а нельзя ли оставить у вас контракт для нее? Я из агентства недвижимости, она хочет сдать квартиру, и нам удалось подобрать подходящий вариант. Мне бы хотелось, чтобы она ознакомилась с предложением, как только приедет.

— Да, без проблем.

— Скажите, дорогой, как пишется ее полное имя, чтобы внести его в контракт?

— Ампаро Сориа, но можете написать и Чаро, она всегда себя так называет.

— Нет, для некоторых вещей псевдоним не подходит. Спасибо, до свидания.

— До свидания, сеньора.

Я повесила трубку и прошла прямо к ящику для инструментов, чтобы проверить те билеты, что я нашла на прикроватном столике Алисии рядом с револьвером и фотографиями Эрнесто. Обнаженного Эрнесто. Все совпадало. На билетах в Рио было указано «А. Сориа». «А.» могло бы означать Алисию, но значило Ампаро. Я перечитала все письма. Ни одного имени. Все они заканчиваются словом «Твоя». Некоторые из них могла написать Алисия, кто знает. Но и та, другая, тоже могла. Ведь там написано лишь «Твоя». Фотографии говорят сами за себя. И если все так, то я в самом деле тупица. Потому что могла бы догадаться и раньше. Это же не просто фотографии, это явно знак. Такие маленькие фото используют профессиональные фотографы, чтобы потом выбрать удачный кадр. Профессиональные фотографы, как Чаро.

Вскоре я записала третий вариант:

Вариант 3

— Алисия не была Твоей;

— Твоя — это ее племянница Чаро (заметьте разницу в глаголе: прошедшее время для Алисии и настоящее — для Чаро);

— у Алисии раньше были отношения с Эрнесто (это подтверждают: ее телефонный звонок вечером, когда произошел несчастный случай, ее поведение в парке Палермо, револьвер рядом с фотографиями обнаженного Эрнесто);

— Алисия была оскорблена в своих лучших чувствах собственной племянницей и не смогла вынести ужасной обиды, которую ей нанесли вышеупомянутая племянница и ее любовник (они оба), то есть мой муж Эрнесто. Вместо любовного треугольника получился квадрат.


Еще от автора Клаудиа Пиньейро
Вдовы по четвергам

У современной аргентинской писательницы Клаудии Пиньейро есть поклонники в разных странах, ее читают на разных языках. Успеху Пиньейро способствует и то, что ее лучшие книги были экранизированы, в том числе романы «Твоя» и «Вдовы по четвергам». Действие «Вдов по четвергам» (роман удостоен премии «Кларин», жюри которой возглавлял нобелевский лауреат Жозе Сарамаго) происходит в «элитном» поселке, расположенном недалеко от Буэнос-Айреса. Здесь живут богатые, уверенные в себе и в своем будущем люди. Здесь они создали для себя «зеленый рай», отгородившись от остального мира высоким забором.


Рекомендуем почитать
Автомат, стрелявший в лица

Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…


Сладкая жизнь Никиты Хряща

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Контур человека: мир под столом

История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.


Женские убеждения

Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.


Ничего, кроме страха

Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.


Похвала сладострастию

Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».