Твоя невеста из преисподней - [77]

– Гас, милый, нам пора, – я коснулась его плеча, заставив парочку остановиться.

– Конечно, идемте! Я с удовольствием выпью чего-нибудь, здесь становится жарко! – нарочито громко заявила Марина, бросая на окружающих заигрывающие взгляды.

Мы быстро добрались до колонн. Марина опасливо оглянулась и, убедившись, что ее никто не видит, спряталась за одной из них, а через пару секунд вернулась в зал в облике Флориана. Деловой, несколько пружинистой и виляющей походкой, выдающей в ней шарлатанку, она направилась прямо к танцующей Асмодее. Я сморщилась, предвосхищая быстрое разоблачение.

– Скорее, – я схватила Гаса за руку и потащила в холл к лестнице, – этот маскарад долго не продержится.

Мальчик улыбнулся мне и с видом заговорщика прошептал:

– Много времени и не понадобится, красный Жан уже проснулся[14]. Иеремиил выполнил свое обещание.

Я лишь сморщила лоб, не понимая ничего из того, что сказал мне этот мальчишка, а затем, все еще крепко удерживая его руку, взбежала вместе с ним по лестнице.

Найти будуар казненной королевы не составило труда. Дверцы книжного шкафа были приоткрыты, и из-за них в коридор тянулась тонкая полоска света.

Мы на цыпочках подобрались к шкафу. Я жестом остановила Гаса, а сама протиснулась внутрь и заглянула в будуар. Увиденная картина заставила шевелиться волосы на моей голове.

На обитом красном бархатом диване сидели двое – Флориан и мужчина в кроваво-красном облачении мясника. В высоких канделябрах горели свечи, отбрасывающие на их лица зловещие тени.

– Зачем мне помогать вам? – сиплым голосом проговорил человек в красном.

– Потому что твоя душа скитается в стенах этого дворца уже седьмое столетие и никак не обретет покоя. Уже и дворца нет, а душа твоя здесь – мается от жажды мести и чувства несправедливости, – ответил Флориан. – Ты один был свидетелем того, как в Тюильри повесили замок, изготовленный Бискорне Нуаре, ты один знаешь, где ключ от того замка. Без тебя мы не одолеем одного из самых сильных демонов на земле. Помоги нам, а мы поможем тебе.

Мясник засмеялся, но был вынужден остановиться. Из его груди прорвался хриплый кашель с кровью, которая струйкой потекла по губе к подбородку. Я чуть не закричала от ужаса, зажав ладонью рот.

– Чем ты поможешь мне? Ни один медиум не смог мне помочь, потому что никто не в силах отомстить покойной королеве и ее наемнику Де Нёвиллю. Никто не закончит мое дело.

– Я покажу тебе, как они оба горят в аду, – парировал Флориан.

– Тебе закрыт туда доступ, я знаю, – Жан усмехнулся, – или ты ради меня попросишь у отца прощения?

– Мне не нужно никуда идти или просить прощения, чтобы оказаться в аду, Жан. Ад здесь, прямо под моими ногами. Он всегда будет со мной, до самой смерти – стоит мне только подумать о нем, и земля разверзнется, чтобы показать мне того, чьим сыном я являюсь. Этой мой крест, мое наказание за то, что рожден был от сатаны.

В подтверждение своих слов Флориан встал и пристально посмотрел на пол. Воздух задрожал под его взглядом, расплавился. Постепенно дорогой, покрытый лаком паркет королевского будуара начал исчезать, превращаясь в черную яму, из которой наружу потянулся запах серы и душераздирающие крики.

Я невольно сделала пару шагов вперед, движимая любопытством, и оказалась в самом будуаре. Жан и Флориан не заметили моего появления. Они оба были поглощены наблюдением за муками грешников. Я привстала на носочки и заглянула через край открывшейся бездны.

Первой я увидела поседевшую женщину в черных траурных одеждах, которая ссохшимися руками рыла землю, точно обезумевшая голодная собака, пытающаяся добраться до закопанной когда-то косточки.

– Муж мой, Франциск, Карл, Генрих… – причитала она, не останавливаясь ни на секунду. Из ее груди вырывались рыдания, а почерневшие по локоть руки больше напоминали ветки мертвого дерева, нежели части человеческого тела.

– Она пытается выкопать из могилы своего мужа и детей, – пояснил Флориан. – Ее боль и муки бесконечны. Черная королева навсегда погрузилась в темноту.

Внезапно картинка сменилась, и я увидела невысокого мужчину в некогда белых, а теперь посеревших от грязи чулках, дублете благородного изумрудного оттенка на шнуровке с широкими рукавами и бархатной шляпе с пером.

– Это он, подлец! – закричал Жан. – Я убью его! – Он настолько рассвирепел, увидев своего убийцу, что едва не прыгнул в бездну. Флориан с трудом удержал его на краю пропасти.

– Успокойся. Он уже мертв!

Убийца Жана тем временем кружил вокруг своей оси, пытаясь допрыгнуть и достать до подвешенного на дереве трупа девушки. Ему удавалось лишь коснуться пальцами ее обнаженных ступней. Нечеловеческие вопли боли и отчаяния вырывались из его груди. Обувь на его ногах была стоптана до пяток и моталась ошметками кожи и ткани.

– Это его возлюбленная. Была повешена сторонниками Екатерины Медичи в Варфоломеевскую ночь. Ее сочли гугеноткой. Парадокс – человек, которому он служил, отдал приказ убить его любовь. Эти попытки снять ее с виселицы не прекратятся ни на мгновение. Как и его страдания.

Бездна захлопнулась, на ее месте заблестел начищенный паркет. Флориан тяжело выдохнул и смахнул со лба несколько капель пота. В его взгляде появилась неимоверная усталость, а вокруг глаз прибавилось морщинок. Очевидно, это путешествие стоило ему очень дорого.