Твоя любовь сильнее смерти (сборник) - [43]
– Я подскажу, бабушка! Про дедушку Григорця и кочергу!
Оля подтолкнула Аню, приказав той: "Проси и ты!" И Аня, еще не выговаривающая все буквы, плаксиво затянула: "Ласкази-и-те, ба-а-бцю!"
– Я это уже рассказывала!
– Бабушка, еще! Мы будем слушать!
Поскольку бабушка продолжала молчать, Оля взяла ее за руку и начала сама:
– Говорите, бабушка: "Давно это было…"
Бабушка в ответ:
– Да, это было давно. Хотя время так бежит, иногда думаю, что вот же, вроде перед Рождеством это было!.. Финская война тогда шла. И моего Григорця, вашего деда, взяли в ополчение. Это значит воевать с финнами.
– Бабушка, погодите. Скажите, а что это за финны, какие они?
– Да такие же люди, как и мы. Только говорят не по-нашему.
– А зачем тогда с ними воевать?
– Вот дотошная ты девка! Потому что они хотели нашей земли себе забрать! Вот и позвали всех мужчин на войну. Потому что это дело мужчинское – защищать свою землю. А женщины остались одни с детьми – дома стеречь. У нас в хате пятеро детей, когда Григорцьо ушел. Вот так и мучилась: как-то надо их прокормить и одеть… Зимой, так и совсем тяжко – морозы лютые, а сапоги одни на всех!
Глаза бабушки затуманились. Оля, затаив дыхание, ждала этого момента. Она знала: дальше бабушка не остановится, будет рассказывать. И баба Сяня продолжала:
– И вот как-то раз вечером, зимой, я управилась по хозяйству: натопила, отварила картошки в печи, детей накормила. Уложила всех спать, а сама уже села на лежанке и думаю: отдохну немножко, а потом спать лягу.
В этом месте бабушка замолчала, задумчиво глядя на стенку с фотографиями. В такие моменты Оля не дергала бабушку за руку, а молча ждала. Маленькая Аня к тому времени закрыла рот, засунув в него палец. И рассказ продолжался:
– А я не так отдохнуть хотела, как в тишине подумать немножко о муже, вашем дедушке. Как он там, мой соколик? Может, уже его косточки в земле зарыты? А я сижу здесь на теплой лежанке и не знаю! И так стала плакать…
Баба Сяня вытерла фартуком набежавшие на глаза слезы, а малая Аня, поглаживая ладошкой плечо бабушки, успокаивала:
– Не пацьте, бабуська!
– Бабушка, говорите, что было потом, – решила Оля поторопить рассказчицу.
– Ну вот, так я сижу и плачу. В хате темно, лампу задула, как только уснули дети. Керосин надо беречь. И вдруг слышу: кто-то стучится в дверь. Да сильно так, по-хозяйски. Ох, мамочки мои! Я аж подпрыгнула на лежанке. Тихонько слезла на пол, подошла к двери, что ведет в сени и стою. Думаю, если какой пьяница попутал хату – опомнится, да и уйдет. Стою тихо, не подаю вида, что не сплю… И вдруг опять еще сильнее забарабанили в дверь. А вот здесь я не выдержала! Откуда и смелость взялась – не знаю! Взяла в руки кочергу, открыла дверь в сени – палка от кочерги длинная, еле в дверь прошла. И держа обеими руками оружие, забыв, что могу разбудить детей, громко кричу: "А ну, проходимец, перестань стучать, а то детей мне разбудишь! Уходи, гайдамака, с моего двора! У меня в руках кочерга, не уйдешь – открою дверь и башку твою так надвое и размозжу! Ты думаешь, если мой муж на войне, а я одна осталась с детьми, так можно меня пугать?! Уходи, бандюго, и забудь дорогу в мой двор!"
Баба Сяня перевела дух, сделав паузу, и дальше продолжила:
– Я так кричала, что охрипла и на минутку замолчала передохнуть. И вдруг слышу: "Сяню, родненькая моя, открой! Это я, Григорий, твой муж!"… Ой, святые угодники! Я остолбенела. В коленках у меня замлело все, я не удержалась и присела прямо на палку от кочерги, она как треснет и пополам! А подняться я не могу, уже вся разомлела. А Григорцьо взывает: "Сяню, не бойся, это – я, открой! Меня всего на сутки отпустили на побывку". Я как-то набралась силы и говорю: "Ох, соколик ты мой ясный, я уже узнала тебя, сейчас открою. Немножко подожди, чтобы я смогла подняться – ноги помлели, и кочерга пополам треснула»…
Бабушка замолчала, Оля ждала продолжения, а Анюся вытирала кулачком слезы. Оля удивленно спросила сестру:
– Ты чего плачешь, Анька?
– Коцергу зялко. Полямалась. Где теперь новую взять?
– Какая же ты глупая, это давно было. Мы тогда еще и не народились с тобой. А наша кочерга стоит за печкой. Бабушка, что дальше было, говорите!
– А что дальше? Я как-то взялась за ручку двери, с трудом поднялась и откинула крючок. Дверь открылась, а я обратно опустилась на пол и сижу – все еще коленки слабые. Григорцьо взял меня на руки, да и внес в хату.
Оля недоверчиво поглядела на бабушку и рассудительно заметила:
– Но вы же большая, а на руках только маленьких носят. Как же дедушка вас донес?
– А вот – донес! Давайте, ложитесь быстро! Давно спать пора.
Укрывая внучек, баба Сяня про себя шептала: "Своя ноша не тянет". Младшая уснула сразу, а Оля, следившая за точностью рассказа, напомнила:
– Бабушка, вы еще немножко не досказали. Расскажите до конца, и будем спать.
Баба Сяня, укладываясь спать, продолжила:
– Посадила Григорця за стол, под образа, как самого дорогого гостя. Накормила, чем Бог дал. Сама сидела напротив, наглядеться на него не могла… Будто чувствовала, что в последний раз вот так сидим за столом…
Оля, засыпая, медленно промолвила сонным голосом привычное: "А дальше…" и, уснув, засопела.
Отец покинул Надю, когда она была еще ребенком, и больше не интересовался ее судьбой. Взрослея, девочка читала о нем в газетах и завидовала второй, признанной дочери. В дом Вихрякова Наденька пришла с ложью на устах и желанием отомстить любой ценой. Кто же знал, что обитающие в нем люди полностью изменят жизнь девушки?..
Все рассказы Марии Садловской – о настоящем, пусть и непримечательном для постороннего взгляда счастье.Аню растила бабушка, и главным сокровищем девочки была старая тряпичная кукла Манька. Но мама, заехавшая навестить дочку где-то между поисками личного счастья, выбросила Маньку, заменив ее на «приличную куклу». Вот только девочку эта замена вовсе не обрадовала…Другая героиня – Галина, живущая очень трудно, в одиночку воспитывающая сына-инвалида, пожалела замерзающего на улице безнадежного пьяницу, не догадываясь, что отогрела таким образом сразу три сердца…Все это простые человеческие истории, но каждая из них – по-настоящему живая и трогательная.
Маленькая девочка, вынимавшая из дорогого букета искусственных цветов его главное украшение – бумажную розу, – знала, что наказание неминуемо. Но разве тот миг, когда она протягивала свой подарок черноволосому красавцу-бригадиру, не стоил того?.. Ради любви можно пожертвовать всем, ведь любовь, милосердие и добрые человеческие отношения – самое главное в жизни. Герои рассказов Марии Садловской твердо знают это, а потому находят в себе силы жить и любить, несмотря на все трудности.
О чем этот роман? Казалось бы, это двенадцать не связанных друг с другом рассказов. Или что-то их все же объединяет? Что нас всех объединяет? Нас, русских. Водка? Кровь? Любовь! Вот, что нас всех объединяет. Несмотря на все ужасы, которые происходили в прошлом и, несомненно, произойдут в будущем. И сквозь века и сквозь столетия, одна женщина, певица поет нам эту песню. Я чувствую любовь! Поет она. И значит, любовь есть. Ты чувствуешь любовь, читатель?
События, описанные в повестях «Новомир» и «Звезда моя, вечерница», происходят в сёлах Южного Урала (Оренбуржья) в конце перестройки и начале пресловутых «реформ». Главный персонаж повести «Новомир» — пенсионер, всю жизнь проработавший механизатором, доживающий свой век в полузаброшенной нынешней деревне, но сумевший, несмотря ни на что, сохранить в себе то человеческое, что напрочь утрачено так называемыми новыми русскими. Героиня повести «Звезда моя, вечерница» встречает наконец того единственного, кого не теряла надежды найти, — свою любовь, опору, соратника по жизни, и это во времена очередной русской смуты, обрушения всего, чем жили и на что так надеялись… Новая книга известного российского прозаика, лауреата премий имени И.А. Бунина, Александра Невского, Д.Н. Мамина-Сибиряка и многих других.
Две женщины — наша современница студентка и советская поэтесса, их судьбы пересекаются, скрещиваться и в них, как в зеркале отражается эпоха…
Жизнь в театре и после него — в заметках, притчах и стихах. С юмором и без оного, с лирикой и почти физикой, но без всякого сожаления!
От автора… В русской литературе уже были «Записки юного врача» и «Записки врача». Это – «Записки поюзанного врача», сумевшего пережить стадии карьеры «Ничего не знаю, ничего не умею» и «Все знаю, все умею» и дожившего-таки до стадии «Что-то знаю, что-то умею и что?»…
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?