Твой восемнадцатый век. Твой девятнадцатый век - [35]

Потаенная повесть, начавшаяся в свадебный день 29 сентября 1773 года (а по существу, раньше), как видим, растянулась на десятилетия — но где же конец истории?

Наступит день, когда на престоле окажется Павел; когда-то девятнадцатилетний принц жил мечтами в мире благородном, прекрасном, сентиментальном… Теперь сорокадвухлетний император вовсе не собирается ограничивать собственную власть…

Родственники Фонвизина, видно, не торопились представиться Павлу и в течение всего его царствования благоразумно сохраняли у себя подлинную рукопись Введения к конституции.

Вдова губернского прокурора Пузыревского подносит ему пакет конспиративных сочинений Фонвизина — Паниных вместе с «загробным» письмом к будущему императору (самой конституции у Пузыревской, очевидно, не было). Подробности эпизода нам неизвестны, но после этого Пузыревская получила пенсию, Никите Панину велено было соорудить памятник. И более ничего… «Рассуждение» Фонвизина и сопровождающие его документы были присоединены к секретным бумагам Павла, где лишь 35 лет спустя их обнаружили и представили Николаю I. От него рукопись поступила в Государственный архив с резолюцией: «Хранить, не распечатывая без собственноручного высочайшего повеления». Спустя еще 70 лет именно этот писарский экземпляр «Рассуждения» был открыт и опубликован историком Е. С. Шумигорским… Но это уже XX век.

В Бронницах, подмосковном городке за полсотни километров от столицы, на главной площади у старого собора, сохранилось несколько могильных памятников. На одном из них имя «генерал-майора Михаила Александровича Фонвизина», умершего в имении Марьино, Бронницкого уезда, 30 апреля 1854 года. Надгробная надпись делалась с вызовом и, конечно, по заказу вдовы декабриста Натальи Дмитриевны: умерший был лишен чинов, звания, дворянства, наград за 1812-й и никак не мог именоваться генерал-майором, особенно пока еще царствовал Николай I. Однако энергичная владелица Марьина, как видно, сумела добиться своего… Рядом, за тою же оградой, памятник Ивану Александровичу Фонвизину. Брат декабриста и сам декабрист, он отделался двухмесячным заключением и двадцатилетним полицейским надзором; наконец, третий, за церковной оградой, Иван Иванович Пущин, «первый друг бесценный» Пушкина, дождавшийся амнистии и закончивший дни здесь же, в Марьине (незадолго до кончины Пущин женился на Наталье Дмитриевне, вдове своего старого друга Михаила Фонвизина).

Среди «преступлений» Фонвизиных, Пущина и других декабристов было и оживление старинных бумаг XVIII века, которым приказано молчать, умереть.

В то время как один список «завещания» Фонвизина — Панина покоился в царских бумагах, другой, подлинный, из семьи Фонвизиных вышел наружу и сослужил службу членам тайных обществ. К. В. Пи-гарев и В. Г. Базанов обнаружили три копии, несколько измененные по сравнению с подлинным текстом XVIII века и приспособленные ко временам пушкинско-рылеевским. На одной из таких копий редактор оставил подпись: Вьеварум, то есть написанная справа налево одна из лучших декабристских фамилий — это «конспирировал» Никита Муравьев, автор потаенной конституции декабристов.

«Вьеварум» — именно так и назвал автор этой книги свою другую, более раннюю работу, посвященную разным историческим тайнам XIX столетия…

К несчастью, как свидетельствуют современники, «подлинник конституционного «Рассуждения» Дениса Фонвизина украл один букинист… и продал его П. П. Бекетову, который издавал в начале 1830-х годов сочинения Д. И. Фонвизина».

Так эта рукопись и не нашлась с тех пор…

В своих мемуарах, писавшихся в сибирской ссылке, Михаил Фонвизин, конечно, не забыл дядюшку Дениса Ивановича, чьи сочинения задевали к тому времени уже четвертого императора.

Получив разрешение вернуться в Москву, старый, больной декабрист не рискнул взять рукопись с собой, ожидая обысков и проверок, но позаботился о ее судьбе.

Было припрятано несколько списков, а первый подарен оставшемуся в Сибири И. И. Пущину. А затем пришли 1850-е годы, оживление страны перед крестьянской реформой, герценовская печать в Лондоне.

Именно из рук Пущина и его жены двинулись в путь записки Михаила Фонвизина, а от немногих счастливых обладателей — редкостное Введение в конституцию — «Рассуждение» Дениса Фонвизина.

В начале 1861 года в Лондоне появилась на свет вторая книжка «Исторического сборника Вольной русской типографии».

В небольшом томике, целиком посвященном секретной истории, «встретились» разнообразные деятели прошлого: среди шестнадцати материалов там появилось впервые славное «Рассуждение о непременных государственных законах» — Дениса Фонвизина, «друга свободы».

Герцен (как видно из его предисловия к «Историческому сборнику») понимал, от кого пришли почти все запретные тексты. «Не знаю, — можем ли мы, должны ли мы благодарить особ, приславших нам эти материалы, то есть имеем ли мы право на это. Во всяком случае, они должны принять нашу благодарность, как от читателей, за большее и большее обличение канцелярской тайны Зимнего дворца». Введение к утраченной русской конституции XVIII века и скудные сведения о ней самой — все это не только отзвук того, «что быть могло, но стать не возмогло…». Это память об ожесточенной столетней борьбе: переворот 1762 года и первые замыслы Никиты Ивановича Панина; заговор 1773–1774 годов, «Рассуждение» Дениса Фонвизина и секретная сожженная конституция; еще через десятилетия — сибирские мемуары М. А. Фонвизина; публикация «Рассуждения» Герценом.